— «Холодно, — подумал Лютц, задрожав. — Но не может же быть настолько холодно».
Подавив возникшее вдруг беспокойство, он снова пополз вперед. Но едва просунул лампу в открывшуюся дыру, как она стала гаснуть. При этом пламя не шипело, не прыгало, так что холодный воздушный поток из темноты был явно ни при чем. Огонек просто медленно уменьшался, постепенно исчезая на кончике фитиля. Лютц подумал было о наличии здесь какого-то ядовитого газа, но не почувствовал никаких необычных запахов, не задыхался, не было жжения ни в глазах, ни в носу.
Может, керосин заканчивается. Он придвинул лампу к себе, и пламя тут же увеличилось, лампа загорелась в полную силу. Встряхнув ее, Лютц услышал бульканье жидкости внутри. Странно, керосина полно... Озадаченный, он снова двинул лампу вперед, и огонек тут же стал гаснуть. И чем дальше он продвигал лампу, тем меньше становилось пламя, оно ничего не освещало. Что-то здесь не так.
— Отто! — крикнул он через плечо. — Привяжи мне ремень к ноге и держи крепче. Я полезу дальше.
— Слушай, может, подождем до завтра! Когда станет светло...
— Ты что, спятил?! Тогда о нашей находке узнают все и захотят получить свой кусок, а капитан, конечно, львиную долю потребует! А мы с тобой, проделав всю работу, останемся с носом!
— Что-то мне все это перестает нравиться. — В голосе Грюнштадта звучало сомнение.
— Что-нибудь случилось, Отто?
— Не знаю. Но я не хочу оставаться внизу.
— Перестань зудеть, как старая баба! — рявкнул Лютц. Он не позволит Грюнштадту действовать ему на нервы. Лютц и сам чувствовал себя неуютно, но сокровища здесь, совсем рядом, на расстоянии нескольких дюймов, и он не позволит никому и ничему помешать взять их.
— Привяжи ремень и держи как следует! Может, лаз дальше резко уходит вниз, а я не желаю грохнуться!
— Ладно, — произнес Грюнштадт без всякого энтузиазма. — Только давай быстрей.
Лютц подождал, пока на левой ноге потуже затянется петля, и полез дальше в темноту, по-прежнему двигая лампу перед собой. Охваченный нетерпением, он полз вперед настолько быстро, насколько позволял узкий проход. Когда он просунул голову и плечи в отверстие люка, от пламени осталась лишь крохотная бело-голубая точка... Как будто свет был здесь нежеланным гостем и темнота загоняла его назад в фитиль.
Лютц продвинул лампу на несколько дюймов вперед, и огонек исчез совсем. В то же мгновение Лютц почувствовал, что он здесь не один.
Нечто, темное и холодное, как само помещение, в котором он оказался, настороженное и голодное, стойло рядом с ним. Лютца затрясло. Ужас объял все его существо. Он попытался вернуться назад, высвободить голову и плечи, но было поздно... Как будто что-то схватило его и удерживало, совершенно беспомощного, в этой кромешной бесконечной тьме. Страх и холод сковали его, сводя с ума. Лютц открыл было рот, чтобы попросить Отто поскорее вытащить его отсюда, но в этот миг его накрыла холодная волна и из груди у него вырвался вопль.
Снаружи ремень в руках Грюнштадта задергался, когда Лютц начал во все стороны колотить ногами, и из глубины лаза послышался человеческий голос. Но доносился он откуда-то издалека, и столько в нем было ужаса и отчаяния, что Отто ушам своим не верил. Внезапно крик оборвался каким-то булькающим звуком. И все стихло. Одновременно перестал дергаться Лютц.
— Ганс! Тишина.
Сильно напуганный, Грюнштадт начал быстро вытягивать ремень, пока не показались ноги Лютца. Схватив за сапоги, Отто выволок его в коридор.
И тут, увидев, что осталось от Лютца, Грюнштадт завопил. Его .крик разнесся по всему коридору, буквально сотрясая стены. Перепуганный собственным криком, Грюнштадт замер в отупении. В Это время стена задрожала, покрылась сетью трещин, и в том месте, где они выломали плиту, образовался широкий разлом. Лампочки в коридоре стали меркнуть одна за другой, и наконец стена рухнула, осыпав Грюнштадта градом осколков и одновременно выпуская наружу нечто чудовищно черное, мгновенно пронесшееся мимо окаменевшего солдата...
Начался кошмар.
Глава 3
Тавира, Португалия
Среда, 23 апреля
02 час. 35 мин. (по Гринвичу)
Рыжеволосый мужчина внезапно проснулся, как от толчка. Сон неожиданно слетел с него, будто сброшенный плащ, и в первое мгновение он не понял причины. У него был тяжелый день, проведенный на море в противоборстве с наполненными сетями, и, по идее, он должен был спать как убитый до рассвета. Однако через несколько часов проснулся от какого-то тревожного чувства. В чем дело? - И тут понял.
Поморщившись от досады, мужчина опустил руку с низкой деревянной кровати и дважды стукнул кулаком по холодному песчаному полу. В этом жесте странно сочетались гнев и некая смиренность. Он так надеялся, что этого больше никогда не произойдет; повторял себе вновь и вновь, что это никогда не случится. Но вот оно свершилось, и он с горечью осознал, что в конечном счете это было неизбежно.
Мужчина встал и в одних трусах начал мерить шагами комнату. У него были тонкие правильные черты Лица, но оливковый цвет кожи никак не вязался с огненной шевелюрой. Мужчина был широкоплеч и узок в талии, все тело покрыто шрамами. Двигаясь по комнате с кошачьей грацией, он снял с крючков одежду, вынул из ящика стола кое-какие личные вещи и, пока делал это, мысленно прикидывал маршрут до Румынии. Ой собрал все необходимое, бросил на кровать, завернул в покрывало и перевязал крест-накрест веревкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122