– Почему ты захватил его? – спросил Алекс, перекрикивая скрип и грохот повозки.
Пылинка забралась ему на плечо; хвост немного пострадал, но в остальном она была невредима и излучала
удовольствие
под ветерком, развевающим усы.
– А ты его знаешь? – откликнулся Темит, стараясь удержать траусов на ровной дороге.
Двухколесная повозка отчаянно раскачивалась.
– Это просто стражник, один из тех, от кого я сбежал раньше! – крикнул Алекс.
Лукен застонал и слабо поднял руку, пытаясь то ли потереть голову, то ли зацепиться за что-нибудь в трясущейся повозке.
– Тогда нам лучше прихватить его, если ты не желаешь ему смерти, – отозвался Темит. – После того как он дважды упустил тебя, его сочли бы изменником и казнили в бычьей яме.
– А другой?
– Ты убил его?
– Вряд ли! Я слышал, как он обозвал меня…
– Тут уж мы ничего не можем поделать!
– Но он видел нас! Видел тебя! Я слышал, как вы говорили…
– Но это не причина убивать его!
– Я же сказал, что не убил его!
– Что?
– Что?
– У-у, – вставил Лукен и поморщился, приложившись головой о борт подскочившей на ухабе повозки.
В нескольких милях от города они ненадолго остановились, чтобы привести все в порядок. Темит понял, что его узнали и возвращаться в Бельтас нельзя: он окажется в бычьей яме раньше, чем поймет, что происходит. Оставалось только идти вперед. Лукен – с рассеянным видом, свидетельствующим о сотрясении мозга – выслушал их историю и причины взять его с собой и, похоже, не слишком возражал (вероятно, ему было не до того). Алекс снова зарылся в сено, и Темит подхлестнул траусов, стараясь уехать как можно дальше, прежде чем за ними устремится погоня из Бельтаса.
– Мы уже недалеко от границы, – сказал Темит двум – трем – пассажирам. – А дальше они сунуться не посмеют. Может, им и хочется повоевать, но они еще не готовы.
– Что? – крикнул Алекс, ничего не расслышавший из-за ветра и сена.
– Ничего!
Алекс стоял в реке, разбухшей от дождей… или это был прилив на морском берегу и волны поднимались все выше? Он не мог пошевелиться; он искал Пылинку. Она была там… и там, и там, и там… множество маленьких серых фигурок неистово бултыхались в воде, и волна паники в уме не давала понять, которая из них настоящая. Он пытался вылавливать их, и они карабкались на него – масса мокрого меха и крохотных коготков, пытающаяся спастись от воды. Однако их становилось все больше и больше, и он все еще старался спасать их, а вода все поднималась, и он потихоньку слабел под весом отчаявшихся малюток. Длинные хвосты и грубая шерсть шлепали его по лицу и губам, поднимающаяся вода нагревалась от их тел. Он не чувствовал ни отвращения, ни страха – только вину, панику и стыд… ноги подкосились, и он погрузился в волны.
Он вскинулся, задыхаясь, выкарабкался из сена, отплевываясь и кашляя. Повозка, подпрыгнув, остановилась, его мотнуло вперед, потом назад, и он скатился на дорогу, давясь и вытаскивая сено изо рта руками.
– О, наш маленький ураган просыпается, – проворчал Лукен, по-прежнему развалившийся в повозке.
Темит снял с него украшенный быком плащ и намочил водой, и Лукен осторожно прикладывал этот холодный компресс к голове. Лоб его украшал синяк, потихоньку расползающийся на глазные впадины, из-за чего он казался пострадавшим больше, чем было на самом деле. Темит воспользовался остановкой, чтобы взять кувшин пива из запасов провизии. Он потел под жарким полуденным солнцем, лицо начало обгорать.
Лукен поднял голову.
– Пахнет пивом. Дай-ка сюда, во имя богов.
– Нет, – возразил Темит и рыгнул. – Пациентам с травмами головы болеутоляющие средства запрещены. Ты можешь впасть в кому и умереть. Вон в том синем кувшине вода.
– Там, откуда я пришел, с узниками не обращаются так жестоко, – пожаловался Лукен, когда Алекс встал и сунул руку в сено, отыскивая Пылинку. Лукен на минуту задумался. – Ну, на самом деле с ними обращаются хуже. Не важно.
– Почему ты назвал меня ураганом? – спросил Алекс, пока Пылинка карабкалась вверх по его руке.
приветствие
– Потому что ты появляешься, и вокруг тебя начинается тарарам: ты крушишь все вокруг, вламываешься в чужие жизни, разрываешь налаженные связи и утаскиваешь жертвы за собой, оставив позади измочаленные обломки, – сказал Лукен, делая большой глоток воды. – Меня, вот этого твоего жестокого друга и боги знают кого еще. Это все, черт побери, твоя вина. Возможно, ты утопил и тот забытый богами корабль, о котором говорил. Алекс вздрогнул.
– Я никогда не хотел всего, что произошло, – выдавил он.
– Очень поэтично для копейщика, – заметил Темит Лукену, не обращая внимания на реплику Алекса.
– Ну, я явно способней к поэзии, чем к копьям, раз аллопат смог свалить меня так быстро.
На самом деле Лукен уже некоторое время работал над своей метафорой, примирившись с путешествием в компании этой парочки. О возвращении назад при нынешней политической обстановке не могло быть и речи.
– Во всяком случае, в повозку тебя затащил я, а не Алекс, – сказал Темит.
– А почему? Почему ты просто не сбил меня с ног и не оставил позади?
– Хочешь вернуться? Любишь свою работу? Да ты вообще-то когда-нибудь хотел служить в армии, поэт? – пристально посмотрел на него Темит.
Лукен открыл было рот, потом тяжело вздохнул.
– Нет, не хочу и не люблю. И нет, не хотел, и ты знаешь это. Меня призвали из Бельранны, и у меня просто не было выбора. Но это была работа, у меня было положение, а теперь нет ничего.
– Побьюсь об заклад, Бельранна раньше была Меллиранной, – сказал Темит.
– Да, будь ты проклят! Да и мы тоже были прокляты, когда не послушали богов, которые велели нам не воевать с Бельтасом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116