ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
..
И тут же услышал свою команду, в полную силу ворвавшуюся в оглушительную тишину. Не стучали пулеметы. Не давил на голову рев входящих в пике самолетов. Он понял - все кончилось…
Вонзаясь в синее морозное небо, истребители с тонким свистом уходили на юго-запад, а из-за сугробов неуверенно вставали солдаты, отряхивая снег с шинелей, глядя на пылающие вагоны, медленно шли к эшелону, счищали снег с оружия. Сержант Нечаев со сбитой набок морской пряжкой отряхивал шапку о колено (глянцевито-черные волосы растрепались), смеялся насильственным смешком, скашивая с красными прожилками белки на лейтенанта Давлатяна, командира второго взвода, угловатого, щуплого, большеглазого мальчика. Давлатян сконфуженно улыбался, но его брови неумело пытались хмуриться.
– И вы со снегом целовались, а, товарищ лейтенант? - ненатурально бодро говорил Нечаев. - Ныряли в сугроб, как японский пловец! Дали они нам прикурить! Побрили они нас, братишки. Покопали мы мордами степь! - И, завидев стоящего с пулеметом лейтенанта Дроздовского, ядовито добавил: - Поползали, ха-ха!
– Чего в-вы так… никак, хохочете, Нечаев? Я н-не понимаю, - чуть запинаясь, проговорил Давлатян. - Что такое с вами?
– А вы с жизнью, никак, простились, товарищ лейтенант? - залился булькающим смешком Нечаев. - Конец, думали?
Командир взвода управления старшина Голованов, гигантского роста, нелюдимого вида парень с автоматом на покатой груди, шедший за Нечаевым, мрачновато одернул его:
– Говоришь несуразно, морячок.
Потом Кузнецов увидел робко и разбито ковыляющего
Чибисова и рядом виноватого Касымова, обтиравшего круглые потные скулы рукавом шинели, замкнутое, смятое стыдом лицо пожилого наводчика Евстигнеева, который весь был вывалян в снегу. И в душе Кузнецова подымалось что-то душное, горькое, похожее на злость за унизительные минуты всеобщей беспомощности, за то, что сейчас их всех заставили пережить отвратительный страх смерти.
– Проверить наличие людей! - донеслось издали. - Батареям произвести поверку!
И Дроздовский подал команду:
– Командиры взводов, построить расчеты!
– Взвод управления, становись! - рокотнул старшина Голованов.
– Первый взвод, стано-вись! - подхватил Кузнецов.
– В-второй взво-од… - по-училищному запел лейтенант Давлатян. - Строиться-а!..
Солдаты, не остывшие после опасности, возбужденные, отряхиваясь, подтягивая сползшие ремни, занимали свои места без обычных разговоров: все глядели в южную сторону неба, а там было уже неправдоподобно светло и чисто.
Едва взвод был построен, Кузнецов, обежав глазами орудийные расчеты, наткнулся взглядом на наводчика Нечаева, нервно мявшегося на правом фланге, где должен был стоять командир первого орудия. Старшего сержанта Уха-нова в строю не было.
– Где Уханов? - обеспокоенно спросил Кузнецов. - Во время налета вы его видели, Нечаев?
– Сам кумекаю, товарищ лейтенант, где бы ему быть, - шепотом ответил Нечаев. - На завтрак к старшине ходил. Может, там еще отирается…
– До сих пор у старшины? - усомнился Кузнецов и прошел перед взводом. - Кто видел Уханова во время налета? Кто-нибудь видел?
Солдаты, поеживаясь на холоде, молчаливо переглядывались.
– Товарищ лейтенант, - опять шепотом позвал Нечаев, Делая страдальческое лицо. - Посмотрите-ка! Может, там он…
Над огненным эшелоном, над снегами, над утонувшим в сугробах зданьицем разъезда покойно, как и до налета, сыпалась под солнцем мельчайшая изморозь. А впереди около уцелевших вагонов продолжалось суматошное движение, - везде выстраивались батареи, и мимо них от горящих пульманов двое солдат несли на шинели кого-то - раненого или убитого.
– Нет, - сказал Кузнецов. - Это не Уханов, он в ватнике.
– Первый взвод! - раздался чеканный голос Дроздовского. - Лейтенант Кузнецов! Почему не докладываете?
Кузнецов соображал, как он должен объяснить отсутствие Уханова, сделал пять шагов к Дроздовскому, но не успел доложить - тот произнес требовательно:
– Где командир орудия Уханов? Не вижу его в строю! Я вас спрашиваю, командир первого взвода!.
– Сначала надо выяснить… жив ли он, - ответил Кузнецов и приблизился к Дроздовскому, ожидавшему его доклада с готовностью к действию. "У него такое лицо, будто не намерен верить мне", - подумал Кузнецов и отчего-то вспомнил его решительность во время налета, его бледное, заостренное лицо, когда он отталкивал Зою, выпустив по "мессершмитту" первый пулеметный диск.
– Лейтенант Кузнецов, вы куда-нибудь отпускали Уха-нова? - произнес Дроздовский. - Если бы он был ранен, санинструктор Елагина давно сообщила бы. Я так думаю!
– А я думаю, что Уханов задержался у старшины, - возразил Кузнецов. - Больше ему негде быть.
– Немедленно пошлите кого-нибудь в хозвзвод! Что он на кухне может делать до сих пор? Кашу, что ли, варят с поваром вместе?
– Я схожу сам.
И Кузнецов, повернувшись, зашагал по сугробам к дивизионным кухням.
Когда он подошел к хозвзводу, на платформе еще не погасли кухонные топки, а внизу, изображая внимание, стояли ездовые, писаря и повар. Старшина батареи Скорик, в длиннополой комсоставской шинели, узколицый, с хищными, близко посаженными к крючковатому носу зелеными глазами, по-кошачьи мягко прохаживался перед строем, заложив руки за спину, то и дело поглядывая на спальный вагон, у которого тесно сгрудились старшие командиры, военные железнодорожники, разговаривая с кем-то из начальства, недавно прибывшего к эшелону на длинной трофейной машине.
– Смир-рно! - затылком почуяв подошедшего Кузнецова, выкрикнул Скорик и по-балетному кругообразно скользнул на одной точке, артистическим жестом выкинул кулак к виску, распрямил пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
И тут же услышал свою команду, в полную силу ворвавшуюся в оглушительную тишину. Не стучали пулеметы. Не давил на голову рев входящих в пике самолетов. Он понял - все кончилось…
Вонзаясь в синее морозное небо, истребители с тонким свистом уходили на юго-запад, а из-за сугробов неуверенно вставали солдаты, отряхивая снег с шинелей, глядя на пылающие вагоны, медленно шли к эшелону, счищали снег с оружия. Сержант Нечаев со сбитой набок морской пряжкой отряхивал шапку о колено (глянцевито-черные волосы растрепались), смеялся насильственным смешком, скашивая с красными прожилками белки на лейтенанта Давлатяна, командира второго взвода, угловатого, щуплого, большеглазого мальчика. Давлатян сконфуженно улыбался, но его брови неумело пытались хмуриться.
– И вы со снегом целовались, а, товарищ лейтенант? - ненатурально бодро говорил Нечаев. - Ныряли в сугроб, как японский пловец! Дали они нам прикурить! Побрили они нас, братишки. Покопали мы мордами степь! - И, завидев стоящего с пулеметом лейтенанта Дроздовского, ядовито добавил: - Поползали, ха-ха!
– Чего в-вы так… никак, хохочете, Нечаев? Я н-не понимаю, - чуть запинаясь, проговорил Давлатян. - Что такое с вами?
– А вы с жизнью, никак, простились, товарищ лейтенант? - залился булькающим смешком Нечаев. - Конец, думали?
Командир взвода управления старшина Голованов, гигантского роста, нелюдимого вида парень с автоматом на покатой груди, шедший за Нечаевым, мрачновато одернул его:
– Говоришь несуразно, морячок.
Потом Кузнецов увидел робко и разбито ковыляющего
Чибисова и рядом виноватого Касымова, обтиравшего круглые потные скулы рукавом шинели, замкнутое, смятое стыдом лицо пожилого наводчика Евстигнеева, который весь был вывалян в снегу. И в душе Кузнецова подымалось что-то душное, горькое, похожее на злость за унизительные минуты всеобщей беспомощности, за то, что сейчас их всех заставили пережить отвратительный страх смерти.
– Проверить наличие людей! - донеслось издали. - Батареям произвести поверку!
И Дроздовский подал команду:
– Командиры взводов, построить расчеты!
– Взвод управления, становись! - рокотнул старшина Голованов.
– Первый взвод, стано-вись! - подхватил Кузнецов.
– В-второй взво-од… - по-училищному запел лейтенант Давлатян. - Строиться-а!..
Солдаты, не остывшие после опасности, возбужденные, отряхиваясь, подтягивая сползшие ремни, занимали свои места без обычных разговоров: все глядели в южную сторону неба, а там было уже неправдоподобно светло и чисто.
Едва взвод был построен, Кузнецов, обежав глазами орудийные расчеты, наткнулся взглядом на наводчика Нечаева, нервно мявшегося на правом фланге, где должен был стоять командир первого орудия. Старшего сержанта Уха-нова в строю не было.
– Где Уханов? - обеспокоенно спросил Кузнецов. - Во время налета вы его видели, Нечаев?
– Сам кумекаю, товарищ лейтенант, где бы ему быть, - шепотом ответил Нечаев. - На завтрак к старшине ходил. Может, там еще отирается…
– До сих пор у старшины? - усомнился Кузнецов и прошел перед взводом. - Кто видел Уханова во время налета? Кто-нибудь видел?
Солдаты, поеживаясь на холоде, молчаливо переглядывались.
– Товарищ лейтенант, - опять шепотом позвал Нечаев, Делая страдальческое лицо. - Посмотрите-ка! Может, там он…
Над огненным эшелоном, над снегами, над утонувшим в сугробах зданьицем разъезда покойно, как и до налета, сыпалась под солнцем мельчайшая изморозь. А впереди около уцелевших вагонов продолжалось суматошное движение, - везде выстраивались батареи, и мимо них от горящих пульманов двое солдат несли на шинели кого-то - раненого или убитого.
– Нет, - сказал Кузнецов. - Это не Уханов, он в ватнике.
– Первый взвод! - раздался чеканный голос Дроздовского. - Лейтенант Кузнецов! Почему не докладываете?
Кузнецов соображал, как он должен объяснить отсутствие Уханова, сделал пять шагов к Дроздовскому, но не успел доложить - тот произнес требовательно:
– Где командир орудия Уханов? Не вижу его в строю! Я вас спрашиваю, командир первого взвода!.
– Сначала надо выяснить… жив ли он, - ответил Кузнецов и приблизился к Дроздовскому, ожидавшему его доклада с готовностью к действию. "У него такое лицо, будто не намерен верить мне", - подумал Кузнецов и отчего-то вспомнил его решительность во время налета, его бледное, заостренное лицо, когда он отталкивал Зою, выпустив по "мессершмитту" первый пулеметный диск.
– Лейтенант Кузнецов, вы куда-нибудь отпускали Уха-нова? - произнес Дроздовский. - Если бы он был ранен, санинструктор Елагина давно сообщила бы. Я так думаю!
– А я думаю, что Уханов задержался у старшины, - возразил Кузнецов. - Больше ему негде быть.
– Немедленно пошлите кого-нибудь в хозвзвод! Что он на кухне может делать до сих пор? Кашу, что ли, варят с поваром вместе?
– Я схожу сам.
И Кузнецов, повернувшись, зашагал по сугробам к дивизионным кухням.
Когда он подошел к хозвзводу, на платформе еще не погасли кухонные топки, а внизу, изображая внимание, стояли ездовые, писаря и повар. Старшина батареи Скорик, в длиннополой комсоставской шинели, узколицый, с хищными, близко посаженными к крючковатому носу зелеными глазами, по-кошачьи мягко прохаживался перед строем, заложив руки за спину, то и дело поглядывая на спальный вагон, у которого тесно сгрудились старшие командиры, военные железнодорожники, разговаривая с кем-то из начальства, недавно прибывшего к эшелону на длинной трофейной машине.
– Смир-рно! - затылком почуяв подошедшего Кузнецова, выкрикнул Скорик и по-балетному кругообразно скользнул на одной точке, артистическим жестом выкинул кулак к виску, распрямил пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20