– Эй, сестренка, как насчет того, чтобы поужинать вместе? У меня только что появились деньжата.
Ее пронизала невольная дрожь предвкушения. Мало того, она даже пробормотала что-то насчет слабости к лилипутам и одарила меня кривоватой улыбкой, от которой Альберт Эйнштейн позабыл бы о точке, отделяющей дробь от целого. И тут я понял: мне крупно повезло. Однако ответ не слишком обнадеживал.
– Сначала найдите убийцу, мистер Хорнер. И мои фотографии. А уж потом мы сможем поиграть.
Она тихо прикрыла за собой дверь. Может, дождь еще шел, только я не заметил. Плевать мне на дождь.
* * *
В городе есть кварталы, о которых туристический совет предпочитает не упоминать. Из тех, где полицейские ходят по трое, если ходят вообще. Но значительная часть моей работы состоит в том, чтобы посещать их чаще, нежели этого требует забота о здоровье.
Для здоровья полезно вообще не совать туда носа.
Он ждал меня под дверью «У Луиджи». Я остановился у него за спиной. Туфли на резиновой подошве не производили ни малейшего шума на мокром от дождя тротуаре.
– Как ваше ничего, Красношейка?
Он подпрыгнул и круто развернулся. Я тупо уставился в дуло сорок пятого
– А, это ты, Хорнер, – проворчал он, убирая пистолет. – Какой еще Красношейка? Для тебя, Коротышка, я Берни Робин, и прошу этого не забывать.
– Для меня сойдет и Робин Красношейка... Кто убил Шалтая-Болтая?
Птичка, конечно, выглядела несколько странновато, но в моей профессии не до разборчивости. Лучшего информатора с самого «дна» мне найти не удалось.
– Сперва посмотрим, какого цвета твои денежки. Я показал ему пятидесятидолларовую купюру.
– Дьявол, – пробормотал он. – Зелененькая. Почему бы им для разнообразия не выпустить розовые или желтые?
Однако он удовлетворился тем, что есть, и спрятал бумажку.
– Мне известно только, что Жирняк сунул пальцы в целую кучу пирогов.
– И что?
– Только вот в одном сидели сорок семь сорок...
– Ну?
– Может, тебе еще разжевать, и в рот положить? Гр-р-р...
Из глотки Красношейки вырвалось неприятное бульканье. Сложившись вдвое, бедняга рухнул на тротуар. Из спины торчало древко стрелы. Похоже, Петушку Робину больше не кукарекать.
* * *
Сержант О'Грейди перевел взгляд с трупа на меня и чуть прищурился.
– Клянусь Богом, – пробормотал он, – и пропади я пропадом, если это не сам Малыш Джек Хорнер.
– Я не убивал Робина Красношейку, сержант.
– Хочешь уверить меня, будто звонок в участок с предупреждением о том, что сегодня вечером ты собираешься шлепнуть ныне покойного мистера Робина, был чистым враньем, и ты невинен, как новорожденный агнец?
– Если я киллер, где мои стрелы?
Я поддел большим пальцем ярлычок на пачке жевательной резинки и принялся работать челюстями.
– Это подстава.
Он затянулся пенковой трубкой, отложил ее и лениво проиграл на гобое пару фраз из увертюры к «Вильгельму Теллю».
– Может быть. А может, и нет. Но тем не менее ты все равно подозреваемый. Никуда не уезжай из города. Кстати, Хорнер...
– Да, сержант?
– Смерть Болтая была несчастным случаем. Так сказал коронер. И так говорю я. Оставь это дело.
Я немного поразмыслил, вспомнил о деньгах и покачал головой.
– Не катит...
– Что же, петля твоя, суй голову, – пожав плечами, буркнул он. – Ты забыл свое место, Хорнер. Играешь со взрослыми парнями, а это вредит здоровью.
Судя по моим школьным воспоминаниям, он недалеко ушел от истины. Каждый раз, когда я заигрывал со взрослыми парнями, дело кончалось плохо, и из меня непременно выбивали всю начинку. Но как мог О'Грейди узнать об этом?!
И тут я вспомнил кое-что еще. Больше всего мне попадало именно от О'Грейди.
Настало время, как говорят мои коллеги, «поработать ногами». Я побродил по городу, навел кое-какие справки, но не узнал о Болтае ничего новенького, во всяком случае сколько-нибудь интересного.
Шалтай-Болтай был протухшим яйцом. Я помнил то время, когда он только появился в городе, способный молодой циркач, потомственный дрессировщик мышей, которых натаскивал дергать гири часов. Правда, сбился он с пути в два счета: азартные игры, пьянство, женщины – словом, ничего нового. Смышленый парнишка воображает, будто улицы Страны Детства вымощены золотом, а к тому времени, когда до него доходит горькая правда, бывает уже поздно.
Болтай начал с мелкого вымогательства и краж: обучил команду пауков отпугивать маленьких девочек от конфет, и пирожных, и сластей всевозможных, которые потом забирал и продавал на черном рынке. Потом перешел к шантажу: самый что ни на есть гнусный промысел. Однажды наши дорожки пересеклись, когда меня нанял тот самый парень из общества... назовем его Джорджи-Порджи, с заданием вернуть кое-какие компрометирующие снимки, на которых этот нахал насильно целовал девушек. Те обижались, пускались за ним в погоню, но безуспешно. Снимки я раздобыл, но при этом усвоил: связываться с Жирняком вредно для здоровья. А я учусь на своих ошибках и никогда не повторяю одну и ту же дважды. Дьявол, да при моем занятии просто нельзя себе такого позволить!
Помню, когда Крошка Бо-Пип впервые оказалась в городе... но вам вряд ли захочется слышать о моих проблемах. Если вы еще не отправились на тот свет, у вас полно своих.
Я просмотрел газетные сообщения о смерти Болтая. Вот только что он сидел на стене, а в следующую секунду осколки разлетелись по земле. Вся Королевская Конница и вся Королевская Рать прибыли на место буквально через несколько минут, но ему требовалось нечто большее, чем первая помощь. Пришлось послать за врачом по имени Фостер, другом Болтая еще со времен жизни в Глостере, хотя я представить не в состоянии, что может сделать док, когда ты мертв.
1 2 3 4 5