Не хочу сказать, что она имела намерение из
менять мне, я все еще был для нее любимым героем, настоящим мужчиной, несра
внимым с ее прыщавыми сверстниками, но я вовсе не был уверен в умении и жел
ании Любы сопротивляться сильным рукам и умелым уговорам. И поэтому наше
л для нее работу, которая казалась мне подходящей и безопасной Ц пристр
оил в библиотеку.
Я думал, что для нее это самое то, поближе к литературе и интеллигентным лю
дям, Ц авось начитается умных книг и поумнеет. Зарплата, конечно, нищенск
ая Ц на фоне библиотекарей даже я, со своими пятью-шестью тысячами рубле
й в месяц, смотрелся богачом. Зато чисто женский коллектив Ц никаких соб
лазнов, царство высокой морали, возвышенные нравы, этакий заповедник кул
ьтуры…
Я ошибся, своими руками загнал девочку в змеепитомник. Интеллекта Любка
не набралась, зато вдоволь пообщалась с кобрами, эфами, гадюками и прочим
и ядовитыми тварями женского пола. При этом, замечу, людьми милейшими на п
ервый взгляд. Ну да, понятно Ц я был представителем мужского племени, и в
моем присутствии они дружно выглядели как дворянки, с отличием окончивш
ие институт благородных девиц и чудом уцелевшие в классовых битвах. Этак
ие нежно-кремовые орхидеи, цветущие на кучах пролетарского навоза. Одна
ко, стоило бабенкам остаться наедине, они начинали грызться между собой
Ц утонченно, с садистским удовольствием, так, как умеют это делать тольк
о несостоявшиеся филологи, забывшие язык лингвисты, неудачные историки
и педагоги, до дрожи боящиеся школы.
Там было несколько неплохих дам. Были там и такие, не хочу мазать все беспр
осветно черной краской. Беда в том, что Любка плевать на них хотела. Она с у
довольствием присоединилась к партии ядовитых стерв и начала перенима
ть их приемы Ц талантливо, без особого труда превосходя своих учителей.
Еще раз повторю, что интеллектом Любка не блистала, но, как быстро выяснил
ось, житейской хитростью и умением встраиваться в любую обстановку черт
ее не обидел. Приходя домой, милая женушка жаловалась на высокомерных ур
один, что весь день пьют кровь из нее, юной беззащитной девушки. Любка тихо
плакалась на моем плече, и я жалел ее, и гладил по стриженому, самому лучше
му на свете затылку, и целовал холодные щеки, и утешал, не подозревая, что о
на уже «в авторитете» среди рафинированных библиотечных мымр. Что она по
ставила удар и с каждым днем все более близка к тому, чтобы стать закончен
ной кровопийцей.
Странно, правда? Что было бы, если бы я отдал ее не в библиотекари, а в продав
цы? Может быть, девочка не испортилась бы, выросла другой? Вряд ли. Некий из
ъян существовал в ее душе всегда. Я не рассмотрел его, не мог рассмотреть,
ослепленный не столько любовью, сколько лишающим разума физическим вле
чением. И была еще одна червоточина Ц на этот раз в моей собственной душе
, в моем поведении. Я, привыкший считать себя обстоятельным и рассудитель
ным, был по-своему инфантилен и туп. Я законсервировал в памяти образ дево
чки Любки Ц такой, какой она была до семнадцати. Я хотел быть вечным мужем
-отцом по отношению к ней, вертел на жизненном проигрывателе одну и ту же
мини-пластинку и не хотел ее менять. Желал вечно играть с любимым щенком,
умиляться, глядя, как он валится на спинку и поднимает лапки, и как мило ос
каливает свои малые острые зубки, и щекотать его теплое мягкое пузико…
Щеночек вырос, быстро превратился в матерую суку Ц куда быстрее, чем мож
но было предположить. И зубы у нее стали длинными и острыми, словно кинжал
ы. Не хочу винить Любу ни в чем Ц она просто стала собой. Стала тем, кем долж
на была стать от природы. Сказать, что это был урок мне, Ц не сказать ничег
о. Скорее это можно было сравнить с бетонной плитой, свалившейся на голов
у, ведь я любил Любку, любил по-настоящему.
Я не сделал Любу несчастной Ц после развода она живет с мужиком на двадц
ать пять лет старше ее, дяденькой-бизнесменом Ц лысым, но в хорошей физич
еской форме. Люба имеет все, что хочет, и не держит на меня зла. Но испортил е
е именно я. Если бы я был настойчивее в попытках заставить ее получить обр
азование, привить некие этические принципы, возможно, она стала бы друго
й, более правильной. Хотя, что значит «правильный человек»? Каждый имеет н
а этот счет собственное мнение. Вероятно, мои собственные принципы были
слишком размытыми, а жизненная позиция Ц аморфной (точнее сказать Ц бе
ссовестно пофигистской). Вот и огреб я по маковке.
За «муки» на работе Любке полагалась моральная компенсация. Иногда это б
ыли походы в кино Ц увы, редко, потому что кино было лучшим из вариантов. Ч
аще всего мы ходили на дискотеки. Любка называла это словом «колбаситься
». Дискотеки назывались «ночными клубами», но сути это не меняло. Суть был
а именно такова: мы ходили на дискотеки и там танцевали. Танцевала в основ
ном моя женушка Ц любила она это занятие до самозабвения, а меня надолго
не хватало. Не могу воспринимать в качестве музыки электронную бухотню,
когда ритм монотонно вколачивается в уши подобно ударам автоматическо
го молота. Бдым-бдым-бдым-бдым! (и так еще шестьсот строчек «бдым-бдым» по
дряд, безо всяких вариаций, а потом песня кончается, секундное полузатиш
ье и агония танцпола, а потом шестьсот-семьсот строчек какого-нибудь, к п
римеру, «бдыщь-бдыщь» и так далее, до посинения).
Музыкой для меня, выросшего на издыхании Советской империи, а потом во вр
емена перестройки, были рок и блюз. И даже больше Ц блюз. Любка его терпет
ь не могла. Раз пять я притаскивал ее в каменный прокуренный подвал, где иг
рали блюз Ц естественно, вживую, где пили пиво и жрали толстенные свиные
отбивные и недожаренные телячьи бифштексы с кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25