Может быть, Стек пришла в Тобер-Коув, чтобы отомстить моему приемному отцу? И что она сделает с малышом на руках у Зефрама?
Я побежал быстрее.

Когда показались первые деревья между поселком и домом Зефрама, я замедлил шаг. Если Стек действительно замышляла недоброе, лучше застать ее врасплох.
Дорожка извивалась, как и все дороги в краю тоберов, среди выступавших из земли пластов известняка. Они редко поднимались выше моего пояса, но из-за густой листвы в некоторых местах я почти ничего не мог разглядеть и в десяти шагах перед собой.
Именно потому я не заметил неподвижное тело, пока едва об него не споткнулся.
Позади осталась половина пути через лес. Человек лежал, скорчившись, спиной ко мне; я догадался, что это мужчина, но не мог разобрать, кто именно. По крайней мере, не Зефрам – мой отец никогда не носил рубашки без рукавов, а мускулистые руки лежащего были обнажены до плеч.
Прежде чем более внимательно рассмотреть мертвеца (мертвеца ли?), я замер, прислушиваясь. Шум листвы на легком ветру заглушал любые звуки, которые могли бы свидетельствовать об опасности. Вокруг никого не было видно, и спрятаться тоже было негде, разве что убийца залег за одной из невысоких каменных осыпей, ожидая, когда я повернусь спиной…
«Не позволяй, чтобы то же самое случилось с тобой», – подумал я. Подождав еще полминуты и не видя никаких признаков опасности, я осторожно наклонился…
Боннаккут, наш первый воин. Из перерезанного горла на землю сочилась кровь, и, судя по красным пятнам внизу его рубашки, он получил еще несколько ударов ножом в живот, хотя зияющей раны на горле было вполне достаточно, чтобы его прикончить.

Земля вокруг была истоптана, но не похоже, что здесь недавно произошла серьезная драка. Любимый стальной топор Боннаккута оказался на своем месте – в кожаном чехле вроде набедренной кобуры, позволявшей выхватить оружие за долю секунды. Итак, у него не оказалось времени на то, чтобы защититься…
… или он решил пренебречь топором, воспользовавшись своей новенькой «береттой».
Пистолета нигде не было видно – ни у него в руках, ни рядом на земле.
– Дело плохо, – прошептал я.
Сколько бы я ни ненавидел Боннаккута, он был еще не самым худшим, куда хуже оказался тот, кто убил человека, чтобы завладеть пистолетом.
Неожиданно у меня возникло неприятное ощущение опасности за моей спиной. Я быстро обернулся, но никого не увидел – лишь шелестящие листья, камни и стайка вьющихся на фоне пятен солнечного света насекомых.
Однако неприятное ощущение не исчезало.
– Помогите! – закричал я. – Эй! Кто-нибудь! Помогите!
Десять секунд спустя со стороны дома Зефрама прибежала Каппи, держа наготове мое копье.
– Фуллин, – начала она, – ну чего ты орешь… ой! – Она замолчала, так как увидела Боннаккута.
– Я тут ни при чем, – сказал я.
Каппи не ответила, продолжая смотреть на тело.
– Он уже был такой, когда я его нашел.
– Не оправдывайся. – Моя подруга быстро огляделась.
Странно: стоило ей появиться, как ощущение опасности исчезло. Мы были одни – я это чувствовал.
– Его пистолет пропал, – пояснил я.
– И почему это меня не удивляет?
Она присела перед телом на корточки, совсем не по-женски, и поза ее выглядела вполне приличной лишь потому, что она была в штанах. Ее рука потянулась к перерезанному горлу Боннаккута, но я вовремя схватил ее за запястье.
– Не сходи с ума!
– Я еще не женщина, – ответила она.
Всем известно, что женщина никогда не должна прикасаться к трупу мужчины, так же как мужчине нельзя дотрагиваться до женского трупа. Если душа Боннаккута уже покинула тело, то она чувствует себя одинокой и раздраженной; стоит Каппи прикоснуться к мертвецу, как он всосет ее душу, сделав девушку своей «посмертной женой». Некоторые старейшины утверждали, что подобное невозможно – до Предназначения мы не можем жениться или выходить замуж ни в каком качестве. Но я не доверял Боннаккуту, живому или мертвому, и не отпускал руку Каппи.
– Надо сообщить другим.
Наши взгляды встретились. Не знаю, о чем она думала, но выражение ее лица показалось мне невыразимо прекрасным. Прошло несколько секунд, прежде чем я смог говорить.
– Ты покараулишь тело, или остаться мне?
Она слабо улыбнулась.
– Спасибо за доверие. Так или иначе, лучше остаться мне. У меня копье.

Пока я бежал обратно в поселок, в моем мозгу теснились всевозможные вопросы и самый главный из них – кто убил Боннаккута? Это интересовало меня больше всего. Тем более что имелся и главный подозреваемый – Стек. Тот, кто выбрал для себя участь нейт, способен и на убийство… Однако я не мог понять мотивов. Боннаккуту было всего пять лет, когда Стек покинула Тобер-Коув, так что питать к нему давнюю ненависть она не могла. Похитить пистолет – тоже. Служа Лучезарному, она могла получить любое оружие, какое бы только захотела, стоило лишь попросить.
Возможно, где-то неподалеку скрывался преступник; как я уже говорил, беглецы иногда забирались в наши края, скрываясь от стражников Фелисса. Возможно также, что кто-то из Гильдии воинов, с мышцами вместо мозгов, решил забрать «беретту» себе. Возможно, что кто-то в поселке ненавидел Боннаккута настолько, что пошел на убийство… Но, честно говоря, в этом я сомневался.
Мы были тоберами. Мы не подстерегали других тоберов в лесу, чтобы их убить. Единственное убийство за всю мою жизнь случилось пятнадцать лет назад, когда один человек по имени Хэльси убил своего брата в пьяной драке. Такой поселок, как наш, не приемлет хладнокровных убийств. Особенно утром Дня Предназначения.
Нет, убийца не мог быть тобером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100