С потолка голубой гостиной, куда дворецкий проводил Диону, свисала хрустальная люстра, на которой горели огни сотен свечей.
Комната была залита мягким, уютным светом. Все сверкало и переливалось. Диона почувствовала, как сердце ее радостно забилось в ожидании чего-то приятного и волнующего.
Ступая по роскошному обюссоновскому ковру в глубь гостиной, Диона увидела, что у камина, который по случаю лета не горел, а был украшен цветами, стоят маркиз и Родерик Нейрн с бокалами шампанского в руках.
Заслышав шаги девушки, они обернулись, и Диона с восхищением отметила, как элегантно выглядит маркиз.
Он показался ей гораздо величественнее, чем ее отец, когда, облачившись в вечерний туалет, он отправлялся на охотничий бал или на обед к кому-нибудь из знатных людей графства.
Галстук маркиза был завязан, согласно новой моде, весьма изысканным узлом. На фоне загорелого лица его светлости он казался снежно-белым.
Длинный сюртук, панталоны нового типа «трубочки» облегали стройное тело маркиза, не образуя ни единой морщинки.
Эту моду ввел принц-регент, чтобы избавить джентльменов от необходимости возиться с шелковыми чулками и атласными штанами до колен. Правда, подобная вольность допускалась лишь на непарадных приемах.
Родерик Нейрн тоже выглядел весьма элегантно, но ему было далеко до маркиза, который носил свою одежду так, словно она была частью его самого, и не испытывал при этом никаких затруднений.
Оба джентльмена молча стояли, пока Диона направлялась к ним. Подойдя, девушка присела в реверансе, а маркиз сказал:
– Добрый вечер, Диона! Надеюсь, вам оказали должное внимание?
– Да, благодарю вас, ваша светлость. Все были очень добры, а Сириус просил сказать спасибо за прекрасный обед!
Услышав свое имя, умный пес завилял хвостом. Он ни на шаг не отходил от Дионы, словно полагая, что, коль скоро они очутились в незнакомом месте, его долг – всячески оберегать свою юную хозяйку.
– Сириус? Довольно странное имя для собаки, – заметил маркиз.
– Почему странное? – в свою очередь удивилась Диона. – Вашей светлости, должно быть, известно, что так звали собаку Ориона. Он всегда сопровождал хозяина во время охоты.
Маркиз удивленно поднял брови.
Для него самого, разумеется, не было тайной греческое происхождение этого имени, но вот то, что оно знакомо и Дионе, явилось для маркиза полной неожиданностью.
– А я уже позабыл всю эту древнегреческую чепуху, которой нас пичкали в Оксфорде! – со смехом признался Родерик.
При этом у него был такой вид, будто подобная забывчивость делает ему честь.
– А жаль, – наставительно заметил маркиз. – Значит, ты не понимаешь и того, что имя «Диона» – это несколько измененная форма имени «Дайоне».
Родерик в изумлении уставился на дядю, а Диона рассмеялась.
– Вы правильно догадались, – с уважением глядя на маркиза, промолвила она. – Мама хотела назвать меня Дайоне, потому что, как она говорила, я – дочь Неба и Земли, под которыми она, конечно, подразумевала себя и моего отца.
Девушка снова улыбнулась и добавила:
– Однако отец сказал, что это имя англичанам трудно произнести и они наверняка будут его коверкать. Так я и стала Дионой!
Глаза маркиза блеснули.
– Теперь ты видишь, Родерик, – сказал он, обращаясь к племяннику, – что нам предстоит высокоинтеллектуальная беседа. Жаль, что судьи, которых сэр Мортимер намерен пригласить на состязание, нас не услышат!
– Хорошо бы мисс Диона произнесла все то, что она только что сказала, в их присутствии, – предложил молодой человек.
Дионе не хотелось портить вечер, напоминая, что не собирается участвовать в конкурсе, и поспешила перевести разговор на другую тему.
– Я хотела назвать Сириуса «Тиштрия» в честь небесного пса, почитаемого в Персии, но папа воспротивился, говоря, что это имя слишком сложно для запоминания.
Она сделала паузу, заметив, что маркиз смотрит на нее несколько иронически, и все же продолжала:
– Потом я решила дать щенку имя другого небесного пса, Тьен-кона. Китайцы верят, что он отгоняет злых духов!
«Как было бы хорошо, – неожиданно пришло в голову Дионе, – если бы Тьен-кон мог убрать с моего пути дядю Хереворда!»
– Ну, а мои собаки все носят английские имена, – сказал маркиз, – по той простой причине, что давал их мой главный псарь.
– А есть ли у вас далматинцы? – ревниво поинтересовалась Диона.
– Целых два, но они уже порядком стары, – ответил маркиз. – Впрочем, они отлично выдрессированы. Посмотрим, сможет ли Сириус составить им конкуренцию!
– Если он проиграет, – заметила Диона, – я буду очень разочарована.
– А я, в свою очередь, буду очень раздосадован, если он выиграет, – парировал маркиз.
В ответ на эти слова Диона рассмеялась так искренне, что маркиз невольно подумал, что этот простодушный смех разительно отличается от искусственного веселья светских женщин, с которыми он встречается в Лондоне.
В ту же минуту Диона вспомнила о том, что волновало ее, когда она переодевалась к обеду, и она смущенно заметила:
– Вы должны извинить меня за то, что мой наряд не соответствует вашему роскошному жилищу, ваша светлость, и всей обстановке парадного обеда, но, как я уже говорила, я уезжала в страшной спешке и смогла захватить с собой только те вещи, которые поместились в моем узелке.
На губах маркиза появилась усмешка. Казалось, он не совсем удовлетворен таким объяснением. Однако он не задал прямого вопроса, а спросил совсем о другом:
– И вы полагаете, что ваше прелестное платье подойдет для работы на псарне?
Диона вспыхнула, и маркиз подумал, что его слова, пожалуй, прозвучали излишне резко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53