Если бы не белоснежная кожа, она во всем походила бы на юную мадонну, как он ей и сказал.
«Она же совсем девочка!» – подумал герцог.
Как была бы она потрясена, если бы знала, что он делает! Он старательно высушил ее длинные волосы, спустил рубашку до пояса, потом положил три полотенца на подушку и откинул одеяло.
Раздев Сефайну донага, он быстро вытер ее, стараясь не думать о том, как она хороша.
Да, она убежала от него, потому что он ее напугал. И что будет, если она очнется прежде, чем он уложит ее в постель? Однако, когда он поднял ее с пола, ее голова бессильно склонилась ему на плечо, разметав по его груди тонкие, как шелк, длинные волосы. Он отнес ее на кровать, положил еще влажную голову на полотенца и до подбородка укрыл простыней и одеялами.
В старинной кровати под балдахином Сефайна казалась очень маленькой и беззащитной. Она выглядела так трогательно и так нуждалась в защите и не только от злобы Изабель, но и от него самого.
«Как я был непростительно туп! – подумал он. – Мне следовало сразу догадаться, что ей страшно, что она без сомнения ничего не знает об интимной стороне брака!»
Он рассердился на то, что обычная чуткость ему изменила. А он еще гордился своим умением понимать людей.
Когда он служил в гвардии, еще до того, как унаследовал титул, умение понять заботы подчиненных сделало герцога самым популярным офицером в его полку.
Он отвернулся от кровати, взял сухое полотенце и вытер грудь и руки. Потом надел лежавшую на краю кровати рубашку. Собрав мокрые полотенца, он взял свечу и спустился в кухню. Бэнкс и его жена, конечно, уже давно спят, и будить их он не собирался. Никто не должен знать, что произошло этой ночью!
Мокрые полотенца он положил на стол, решив утром сказать Бэнксу, что купался. Бэнкс не удивится: герцог часто купался уже после наступления темноты или рано утром.
В старой плите, которую давно пора было заменить, еще горел огонь. Герцог подсыпал угля и поставил на плиту чайник, а потом начал открывать кухонные шкафы, пока не нашел то, что искал, каменную грелку. Там их было несколько.
Герцог поставил грелку рядом с чайником и продолжал поиски, надеясь найти шоколад или какао, чтобы приготовить горячее питье. Недавно у него гостила тетушка, которая обожала пить шоколад и привезла с собой порядочный его запас. Он действительно отыскал банку и, заглянув в нее, убедился, что ему будет чем напоить Сефайну.
На все это ушло немало времени.
Наконец он отправился наверх с грелкой, чашкой шоколада и свечой. Он побаивался, что Сефайна могла прийти в себя и снова убежать, и с большим облегчением увидел, что она лежит все в той же позе.
Поставив свечу и шоколад на столик возле кровати, он откинул уголок одеяла и положил грелку к ее ногам. Во времена его отца эти старомодные грелки употреблялись для того, чтобы согревать постели. Прежде чем опустить одеяло, герцог потрогал маленькую ступню. Как он и ожидал, она была ледяной.
Когда он снова подоткнул край одеяла под матрас, Сефайна пошевелилась, открыла глаза и еле слышно вскрикнула.
Герцог наклонился над ней.
– Все хорошо. Не тревожьтесь, – сказал он ласково.
Она посмотрела на него и сказала уже громче:
– Что… что… произошло?
Он сел на край кровати, взял ее холодную руку в свои и начал согревать.
– Все хорошо, – повторил он. – Вы у себя в постели, и вам ничто не угрожает.
В ее взгляде мелькнуло недоумение, затем она вспомнила свой отчаянный поступок.
Герцог увидел, как краска заливает ее щеки.
– Я… я… утопилась, – прошептала она.
– Попытались, – поправил герцог. – И поступили очень неразумно, очень дурно.
Крепко сжав ее пальцы, он добавил:
– Почему вы не сказали, что боитесь меня?
Она опустила ресницы, а щеки у нее порозовели еще больше.
– Во всем виноват я, – мягко произнес герцог, – и хочу вам кое-что предложить. Вы меня слушаете, Сефайна?
Она чуть отвернула голову, но глаза у нее были открыты, и она ответила слабым голосом:
– Я… слушаю… вас.
– Да, – продолжал герцог, – я очень виноват, что не понял, как вы молоды и как потрясены угрозами вашей мачехи и всем, что произошло сегодня. – Он помолчал. – А потому я прошу у вас прощения, Сефайна. И давайте начнем совсем по-другому.
Пальцы между его ладонями затрепетали, и он понял, что она еще боится, и, может быть, не менее сильно, чем в ту минуту, когда выбегала из дома.
– Мы, а вернее я, попытались начать прямо с середины, а не с первой страницы, как положено.
Сефайна пробормотала что-то утвердительное, но герцог усомнился, что она уловила его мысль.
– Так вот, я предлагаю, – продолжал он, – и, надеюсь, вы согласитесь, чтобы мы начали со вступительной главы – с того момента, как мы встретились.
Он говорил так потому, что не сомневался в ее разумности и полагал, что это даст пищу ее фантазии. Ведь сказала же она ему, когда они заглянули в библиотеку, как ее обрадовали эти шкафы, полные книг.
– Вы… подразумеваете… – Сефайна смутилась и не договорила.
– Я подразумеваю, – твердо ответил герцог, – что мы должны получше узнать друг друга. Мы встретились сегодня, словно двое потерпевших кораблекрушение и выброшенных на необитаемый остров. Они прежде не были знакомы, а теперь им нужно вместе придумать, как остаться в живых.
Сефайна медленно повернула голову и снова посмотрела на него.
– Но ведь… так и случилось, – прошептала она.
– Разумеется! – сказал герцог. – И этот дом вполне может считаться необитаемым островом, для этого ему недостает только бананов, которыми мы могли бы питаться, чтобы не умереть с голода, и еще рыбы, которую мы могли бы поджаривать, если бы у нас достало изобретательности ее наловить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31