– Кто посмеет вас в чем-либо упрекнуть? – беспечно произнесла Камилла. – Когда моя головная боль немного успокоилась, я решила, что мне неплохо побыть на свежем воздухе. Если вы помните, прошлой ночью было очень тепло. Капитан Чеверли был крайне любезен и проводил меня в парк. Я не вижу здесь ничего предосудительного.
– Маркграф всегда был сплетником и интриганом, – заметила баронесса. – Я не сомневаюсь, что, как только он прибудет в Мелденштейн, эта история будет немедленно доведена до сведения княгини. Она будет недовольна тем, что я пренебрегла своими обязанностями. Возможно, мне не удастся сохранить свой пост фрейлины при княгине и придется покинуть двор. Если это произойдет, жизнь моя будет кончена! Клянусь, мисс Лэмберн, мне тогда незачем будет жить!
Глаза баронессы наполнились слезами, и она принялась жалобно промокать их носовым платочком.
– Умоляю вас, не мучайте себя, – мягко произнесла Камилла. – Обещаю вам, я обязательно расскажу княгине о том, как я благодарна вам за ту доброту и заботу, которые вы проявили во время нашего путешествия. Нет никакой необходимости упоминать о вашем нездоровье, и я убеждена, что княгиня скорее прислушается к моему мнению, чем к мнению маркграфа.
– О, я в этом совсем не уверена, – с несчастным видом сказала баронесса. – Ах, мисс Лэмберн, как вы могли так пренебречь светскими условностями, да еще где – в этом дворце?
– Я не понимаю, какое маркграфу дело до того, что у меня возникло желание побеседовать со своим соотечественником, чьей защите и покровительству ее высочество сочла возможным вручить меня? Баронесса покачала головой.
– Ах, моя дорогая, вы так молоды, доверчивы и невинны! Вы даже не представляете, какими завистливыми и не доброжелательными могут быть люди при дворе! Они видят дурное в каждом поступке, каждом произносимом слове! Как я ругаю себя за то, что позволила вам совершить поступок, который, по вашему мнению, является естественным и заурядным, но который может быть совершенно не правильно истолкован людьми, желающими посеять смуту.
– Но зачем маркграфу причинять мне неприятности?
Баронесса сделала неопределенный жест.
– Он всегда испытывал чувство ревности по отношению к Мелденштейну, – пояснила она. – В настоящий момент, после победы над Наполеоном, многие государства в Европе сочли бы весьма престижным, если бы их монарх взял в жены англичанку.
Камилла улыбнулась:
– От ваших слов я скоро начну раздуваться от гордости.
Но баронесса не ответила на улыбку Камиллы.
– Вы вызовете ревность и зависть у многих царствующих особ, которые будут завтра присутствовать на вашей свадьбе, – сказала баронесса. – Не только потому, что вы англичанка, но и потому, что очень красивы.
Камилле пришла в голову идея.
– Послушайте! – воскликнула она. – Если я такая важная персона или стану ею, как только надену обручальное кольцо, то в моей власти решить эту проблему. Попросите капитана Чеверли немедленно подняться ко мне.
Баронесса была ошеломлена.
– Ни в коем случае! – воскликнула она. – Как вам в голову могла прийти подобная мысль? Совершенно недопустимо, чтобы вы с ним беседовали наедине!
Камилла упрямо вздернула свой маленький подбородок.
– Либо я важная персона, либо нет, – решительно произнесла она. – Я желаю поговорить с капитаном Чеверли, а маркграф может думать все, что ему заблагорассудится. Мне совершенно ясно, что он всего лишь злобный старый болтун, и я не потерплю, чтобы он расстраивал вас подобным образом!
– О моя дорогая, умоляю вас, подумайте, прежде чем поступить опрометчиво! – взмолилась баронесса.
– Я англичанка, – заявила Камилла, – и принятые в Мелденштейне или в Вестербалдене условности пока еще меня не касаются. Пригласите сюда капитана Чеверли, или я пошлю за ним Розу.
От этих слов баронесса пришла в крайнее возбуждение.
– Это недопустимо, совершенно недопустимо! – с трепетом воскликнула она. – Хорошо, я пойду сама и сделаю все, что от меня требуется, хотя, мисс Лэмберн, меня бросает в дрожь при мысли, какие это вызовет пересуды! Вы даже не представляете, какие пойдут разговоры!
– Пусть говорят, – решительно заявила Камилла, но баронесса в состоянии чрезвычайного волнения уже покинула будуар.
Камилла повернулась к окну и стала ждать Хьюго Чеверли. Словно сама судьба не позволила им расстаться на такой драматической и печальной ноте. Как прекрасно снова оказаться рядом с ним, хотя бы на несколько мгновений! Сердце Камиллы замерло при мысли об этом.
Как и любая женщина на ее месте, она подбежала к камину и, приподнявшись на носках, оглядела себя в зеркало. Шляпка, украшенная бело-розовыми перьями и лентами, была ей очень к лицу, но Камилла видела, что уголки ее губ были трагически опущены, а под глазами легли темные тени от пролитых ночью слез.
Именно в этот момент в памяти ее всплыли слова матери. Леди Лэмберн одевалась, собираясь ехать на какой-то прием, как вдруг неожиданно ее ногу пронзила острая боль. Камилла, увидев, как мать, надевая с помощью служанки платье, поморщилась от боли, воскликнула:
– Ты так страдаешь, мама! Разве тебе обязательно идти на этот прием? Это совсем не доставит тебе удовольствия, если ты себя плохо чувствуешь!
– Твой отец был бы очень огорчен, если бы я отказалась сопровождать его, – ответила леди Лэмберн. – Мужчинам быстро надоедает общество больных и унылых женщин.
– Но разве папе когда-нибудь было скучно с тобой? – запротестовала Камилла.
Леди Лэмберн улыбнулась.
– Когда я выходила замуж за сэра Горация, он был очень красивым мужчиной, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68