Надо всем этим на разной высоте свисали задники, как приспущенные в знак траура флаги. Нет, совсем не этого ожидала Линетта!
Бланш поднялась на сцену, и стоявший перед оркестром человек с кипой бумаг в руке воскликнул:
– Слава Богу, вот и вы, Бланш! Если мы немедленно не начнем репетировать, премьера двадцать восьмого не состоится!
– Двадцать восьмого?! – возмущенно воскликнула актриса. – Я думала, премьера в будущем месяце.
– Двадцать восьмого апреля, – твердо сказал мужчина, – и если вы хотите иметь успех, пора приниматься за работу! Вчера вы не знали ни одной строчки из вашей роли.
– Вряд ли кто-нибудь станет слушать, что я говорю, – с легким смехом ответила Бланш.
– Я тоже так думаю, – согласился режиссер. – Все будут любоваться вашим телом. Но все же я хочу дать авторам шанс.
– Зачем? – дерзко осведомилась женщина и повернулась спиной к режиссеру. – Я только сниму шляпу, – небрежно бросила она, – и начнем репетицию.
С этими словами она величаво проследовала за кулисы, и Линетта устремилась за ней.
В узком проходе едва хватило места для пышного, из бело-голубых оборок турнюра Бланш, колыхавшегося, как волна.
Линетта и не предполагала, что такое объемное платье может быть в то же время и таким изящным.
Она никогда не носила кринолина. «Интересно, дорого ли стоит подобное платье, смогу ли я себе купить такое», – думала Линетта, следуя за Бланш.
В темных и грязных коридорах за сценой, видимо, никто никогда не убирался. Здесь пахло пылью, несвежей одеждой, краской и клеем, которые, вероятно, использовались при создании декораций.
Совсем по-другому выглядела гримерная Бланш. Квадратная комната с очень низким потолком и двумя большими окнами была задрапирована светло-коричневой тканью. Такого же цвета занавес в дальнем конце комнаты делил гримерную на две части.
Рядом с огромным зеркалом стоял мраморный туалетный столик, заваленный флакончиками и коробочками с гримом, тут же был и умывальник, на полке которого в беспорядке лежали туалетные принадлежности из слоновой кости и маленькие губки.
В центре комнаты стояли два кресла и стол с остатками недавнего пиршества.
И везде: на умывальнике, на туалетном столике, на полу – стояли вазы с цветами, которые добавляли свой специфический запах к наполнявшему комнату аромату благовоний.
Бланш, казалось, не замечала ни грязи, ни неубранной посуды. Она сняла жакет, повесила его на вешалку рядом с другими костюмами, небрежно бросила на туалетный столик шляпку, украшенную по последней моде белыми и голубыми страусовыми перьями.
Глядя на прелестное оживленное лицо и золотистые локоны Бланш, Линетта подумала, что без шляпки она выглядит еще эффектнее.
Актриса пристально осмотрела себя в зеркале и, оставшись довольной увиденным, с улыбкой обратилась к Линетте:
– Постараемся не терять времени зря. Днем я приглашена на завтрак, и я не собираюсь отказываться от этого приглашения, а потом я хочу повезти вас кататься в Булонский лес.
– Я бы не хотела быть вам помехой, – смиренно сказала Линетта.
– Но прежде всего, – продолжала Бланш, не слушая ее, – мы подберем вам одежду.
– Мне очень жаль, – сказала Линетта поспешно, решив, что Бланш забыла о ее стесненном материальном положении, – боюсь, что мне сейчас не на что покупать наряды. У меня осталось очень мало денег. Для меня важнее всего найти как можно скорее какую-нибудь работу, чтобы я могла оплачивать свои расходы.
– На это еще будет много времени, – возразила Бланш. – Мне доставит удовольствие нарядить вас так, чтобы вы выглядели красивой и элегантной. – С этими словами она вышла из гримерной. Линетта попыталась протестовать, но шум их шагов и шорох платьев в узком коридоре заглушили ее слова.
Бланш вышла на сцену, а Линетта, радуясь, что на нее никто не обращает внимания, заняла место в партере.
Бланш очень быстро проговорила свою роль и запела. Голос у нее был не очень сильный, но она, пользуясь мимикой и жестами, сумела так разнообразить и оживить действие, что остальные актеры и актрисы тоже подтянулись и как будто воспрянули, даже беспокойный режиссер выглядел довольным.
– А теперь мне пора уходить, – сказала Бланш, когда они проработали полтора часа.
– Но мы еще не дошли до второго действия, – взмолился режиссер.
– Путь моя дублерша продолжает, – ответила прима. – У меня важная встреча.
Режиссер сделал еще одну попытку удержать актрису, но Бланш строго спросила:
– Вы что, не хотите, чтобы мои туалеты и бриллианты ослепили критиков?
Возражения мгновенно прекратились.
– Мы как-нибудь обойдемся, – быстро сказал режиссер и робко поинтересовался: – Но завтра вы приедете?
– Постараюсь. А если не смогу, то пусть потрудится моя дублерша. Не все же ей даром есть хлеб. Вы же знаете, я редко пропускаю спектакли по болезни, так что у бедняжки не бывает случая сыграть.
– Это верно, – согласился режиссер и льстиво добавил: – Ваше здоровье, как и все в вас, превосходно!
– Ну, – спросила Бланш Линетту, когда они садились в экипаж, – и как все это вам показалось?
– Театр меня разочаровал, пока на сцене не появились вы, – ответила вполне искренне Линетта. – Там так некрасиво, грязно, такой беспорядок!
Бланш засмеялась.
– Подождите, вы еще увидите меня сегодня вечером в роли Фредегонды. Все будет выглядеть совсем по-другому.
Она сделала знак кучеру, и коляска тронулась. Немного погодя Линетта спросила:
– Вы завтракаете дома или вы сначала меня туда завезете?
– Мы завтракаем в «Трех провансальцах», – ответила Бланш. – Нас угощает Рафаэль Бишоффсхайм. Очень важно, чтобы вы ему понравились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42