Фенела хранила молчание всю оставшуюся дорогу до тех пор, пока они не въехали в ворота Фор-Гейблз. И тут у нее буквально вырвалось:
— На каком основании он говорил так о Рэнсоме?
— Боюсь, он выражал мнение лишь части местных обывателей, — ответил ей Николас. Он говорил медленно, по-видимому тщательно подбирая нужные слова.
— Ну, мы-то знаем истинную цену этому мнению, — презрительно проговорила Фенела.
— Это точно.
И по какому такому праву люди могут говорить о других такие вещи, когда они даже не подозревают, не имеют ни малейшего представления о том, какие страдания перенес человек? — произнесла Фенела вслух.
Николас ничего не ответил, а когда они остановились у парадной двери, она вообразила себе, как он, должно быть, недоволен ее словами.
В оставшийся час или около того предстояло провернуть такую массу дел, что у Фенелы не было времени подумать над словами агента Николаса или даже о самом Рексе. Для начала она обнаружила, что ее отец внезапно полностью переменил свое отношение на противоположное почти по всем вопросам.
Как только она прибыла в Фор-Гейблз, он тут же заявил ей, что не даст своего согласия на переезд детей в Уэтерби-Корт, и даже более того, он не собирается закрывать свою усадьбу.
— Куда же я денусь, когда буду свободен от службы? — спросил он.
— Но ты же не сможешь возвращаться в Фор-Гейблз, если здесь не будет слуг, — настойчиво убеждал его Реймонд. — Вплоть до сегодняшнего дня всю работу по хозяйству делала Фенела, и тебе едва ли стоит надеяться на то, что My и Нэнни смогли бы содержать дом без посторонней помощи.
— Ну что ж, тогда надо найти им помощницу! — орал Саймон.
Мне сказали, что это невозможно, — ответил ему Реймонд. — Ты, кажется, никак не можешь осознать, что в этой части страны вообще никаких слуг нанять просто невозможно. Те из местных жителей, кто не работает на промышленных предприятиях, заняты в сельском хозяйстве.
— Мы были бы только рады, если вы будете приезжать в Уэтерби-Корт и жить с нами, — предложил Николас.
— Я ни у кого не желаю останавливаться, — возмущенно проговорил Саймон. — Я хочу, чтобы у меня был собственный дом. В конце концов, разве любой человек не имеет на это право?
— Ну хватит, папочка, не упрямься, — вступила в разговор Фенела. — Пусть все остается, как оно сложилось на этот момент.
На железнодорожной станции Фенела прижалась к Реймонду.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — прошептала она.
— Ну, теперь тебе нечего беспокоиться, — пожурил ее Реймонд, потрепав по плечу. — Все, кажется, отлично устроится; а потом, мне нравится Николас, поэтому будь с ним добрее. Нужно, конечно, быть дураком, чтобы жениться на тебе, но это его дело.
Реймонд ласково обнял свою сестру, а затем добавил, но уже другим тоном:
— Если что-нибудь случится, будет лучше, если ты немедленно свяжешься со мной. Я постараюсь тут же приехать, если это будет в моих силах.
Фенела поняла, что он имеет в виду Илейн, и согласно кивнула, посчитав, что сейчас, когда Реймонд должен вот-вот уехать, говорить о ней совершенно невозможно.
Когда поезд, увозящий Реймонда, исчезал из виду, ее глаза были полны слез; затем, держа My под руку, она отправилась назад, к автомобилю, в котором ожидал их Николас.
Всей компанией — Саймон, Нэнни, дети и My — они прибыли в Уэтерби-Корт прямо перед ленчем. Фенела и Николас в конце концов убедили Саймона присоединиться к ним, пообещав все устроить так, чтобы автомобиль подвез его на железнодорожную станцию вовремя и он успел бы на свой поезд.
— О чем вы думаете сейчас, Фенела? — внезапно спросил ее Николас.
— Я думаю о том, что такие гении, как мой отец, должны иметь и воспитывать только сыновей, — ответила Фенела.
— Большинство женщин чертовски надоедливы, — проговорил Саймон. — Но в то же время мы никак не смогли бы обойтись без них. Ведь они вносят в наши жизни столько красок.
— Иногда даже слишком много, — язвительно заметила леди Коулби.
Но Саймон, казалось, ничуть не смутился и продолжал как ни в чем не бывало:
— И все-таки мы — или мне следовало сказать «я»? — не можем обходиться без них.
Когда Саймон ушел, леди Коулби сказала Фенеле:
— Думаю, ваш отец весьма интересный человек. Очень жаль, что рядом с ним нет никого, кто мог бы заботиться о нем.
Фенела поняла, что леди Коулби не имела в виду материальные затруднения, свалившиеся на Саймона.
— Рядом с ним никого нет с тех пор, как умерла моя мать.
— Очень жаль, — проговорила леди Коулби, — очень жаль.
Набравшись храбрости, Фенела выпалила:
— Было бы лучше, если б вы не осуждали моего отца все эти годы. Тогда это не привело бы к тому, что от него, а также и от всех нас отвернулось множество людей этого графства, которые вполне могли бы отнестись к нам дружелюбнее и сделать его и нашу жизнь разнообразнее.
Леди Коулби холодно посмотрела на Фенелу.
— Я и сейчас, дорогая моя, продолжаю относиться к вашему отцу с осуждением, — проговорила она, — но теперь это уже не в моих силах — отказаться от общения с ним.
Фенела почувствовала себя оскорбленной, но в то же время она никак не могла не согласиться с тем, что обаяние Саймона в очередной раз помогло ему преодолеть даже колебания леди Коулби в отношении его моральных принципов.
«Нет, все-таки в Саймоне что-то есть такое, — подумала Фенела, — что позволяет ему обезоруживать их всех, когда они вступают с ним в личный контакт».
Чуть улыбнувшись своим мыслям, она быстро поднялась по лестнице наверх, чтобы проверить, как там устроились малыши в своей новой детской.
— Фенела, я хочу поговорить с вами.
Николас вошел в библиотеку, где Фенела заканчивала писать письмо Реймонду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66