Дверь, выходившая на улицу, была открыта, около нее стояли дворецкий и два лакея. На улице я заметила большой серый «ролле».
Через минуту по лестнице сбежал сэр Филипп.
— Очень сожалею, Уотсон, что ваша супруга уехала домой, — обратился он к Генри.
— Я не знаю, домой она направилась или нет, — ответил тот. — Она ушла еще до того, как мне передали ваше приглашение.
— Думаю, мы с вами вполне подходим для того, чтобы сопровождать леди Гвендолин, — засмеялся он. Потом повернулся ко мне:
— Вам понравился концерт?
— Очень, — ответила я.
На лестнице появился еще один мужчина.
— Спускайся, Дэвид, — позвал его сэр Филипп. — Ты заставляешь нас ждать. Вы знакомы? Полковник Паркер — леди Гвендолин Шербрук — господин Уотсон.
Полковник Паркер, который казался слишком молодым для своего звания, пожал всем руки, и мы двинулись к машине.
— Садись вперед, Дэвид, — сказал сэр Филипп полковнику. — А мы втроем устроимся сзади.
Сэр Филипп сел слева от меня, а Генри — справа. Лакей накинул нам на колени полость. Машина тронулась. Мы с сэром Филиппом сидели так близко друг от друга, что наши руки касались. Меня охватило странное возбуждение.
— Что вы скажете о моем доме? — как бы между прочим спросил сэр Филипп. Мое колебание вызвало у него смех.
— Ну ладно! — сказал он. — Не бойтесь, говорите правду — именно этого я и жду от вас.
— Он ошеломил меня, — ответила я.
— Я и сам нередко испытывал такое же чувство, — признался он. — Помню, в детстве я ужасно боялся этих портретов в гостиной. Мне казалось, что они смотрят на меня и говорят: «Значит, вот кого мы породили — мы не очень высокого мнения о нем».
Мне страшно захотелось расспросить его о другом портрете, рассказать ему, что я увидела в его спальне. Мне захотелось побольше выяснить о картине, на которую он бросает последний взгляд, прежде чем лечь в постель. Мне стало любопытно, как бы он отнесся к тому, что эта темноволосая красавица Надя вызывает у меня живейший интерес.
Мы приехали в фешенебельный ночной клуб, своего рода винный ресторан, которому совершенно непостижимым способом удавалось ограничивать круг своих посетителей только избранными клиентами.
— Я заказывал столик, — сказал сэр Филипп, и нас сразу же проводили в небольшую нишу, где был сервирован стол на четверых.
Полковник Паркер и Генри встретили своих знакомых и остановились поболтать с ними, а мы с сэром Филиппом сели за наш столик. Сэр Филипп велел подать шампанское.
— Расскажите мне о себе, — произнес он голосом, не терпящим возражений. — Я хочу знать, что вы думаете.
Его слова озадачили меня, однако, подчинившись, я принялась рассказывать, как провожу время в Лондоне, как развлекаюсь. Он сидел опустив голову и что-то чертил обгорелой спичкой на скатерти. На меня он не смотрел.
Я наблюдала за ним… Внезапно мне в голову пришла странная мысль: он слушает мой голос и не пытается вникнуть в то, о чем я говорю. Я замолчала.
— Продолжайте, расскажите еще, — немедленно потребовал он.
Однако меня не покидала уверенность, что он не слушает меня, и я, решив проверить, вставила в свой рассказ несколько совершенно бессмысленных фраз. Он не обратил на это внимания.
— Вы не слушаете меня, — сказала я.
— Слушаю, — тихо проговорил он. — И с гораздо большим интересом, чем вы можете себе представить.
— Но не меня, — настаивала я.
Он бросил на меня оценивающий взгляд и сказал:
— А вы не глупы, как я погляжу.
— Зачем вам нужно, чтобы я говорила, если вы совсем не слушаете? — спросила я. Смутившись, он опять взял в руку спичку.
— Честно говоря… — начал он и замолчал.
— Мой голос напоминает вам о ком-то? — закончила я.
— Почему вы это сказали? — резко спросил он.
— А теперь объясните мне, почему вы меня так назвали, когда мы встретились в Палате Общин?
Мне не хотелось отвечать ему. У меня не было желания даже попытаться объяснить ему, к тому же я сама не знала, как это истолковать. К своему облегчению я заметила, что к столику пробираются Генри и полковник Паркер.
Глава 9
Впервые в жизни я наслаждалась ощущением своей власти. Я знала, что сэр Филипп очень хочет поговорить со мной, что ему хочется остаться со мной наедине, без Генри и полковника Паркера, — я буквально чувствовала это. Однако он был слишком хорошо воспитан, чтобы хоть в чем-то проявить свое недовольство тем, что наше уединение было нарушено Генри и полковником Паркером. Веселые, оживленные, они принялись рассказывать мне о некоторых посетителях.
Мне доставляло огромное удовольствие участвовать в их разговоре, флиртовать с полковником, который из кожи лез ради того, чтобы овладеть моим вниманием, и через несколько минут пригласил меня танцевать.
— Думаю, это будет несправедливо: вас трое, а я одна, — сказала я, сделав вид, будто смущаюсь.
Я прекрасно сознавала, что мое нежелание танцевать только разозлило сэра Филиппа, потому что во время танца он наверняка собирался продолжить разговор, прерванный появлением Генри и полковника Паркера.
Мне трудно объяснить, почему вдруг я стала кокетничать. Это было совершенно несвойственно мне, однако весь сегодняшний вечер я была не такой, как всегда. С того самого момента, когда я увидела сэра Филиппа, я почувствовала, что во мне что-то изменилось. Нет, слово «изменилось» не совсем полно отражает то, что со мной произошло. Я бы сказала, что наша встреча пробудила ото сна доселе дремавшую часть моего существа, а портрет Нади только способствовал скорейшему проявлению новых черт моего характера.
Уже поздно ночью сэр Филипп и полковник Паркер отвезли нас с Генри домой» Пожелав своему зятю спокойной ночи, я наконец осталась одна, и только после этого я смогла как следует обдумать то, что увидела в спальне Чедлей-Хауса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83