На самом ли деле она говорила, что любит его?Впервые ему пришло в голову, что, произнося эти три слова в бреду, она могла иметь в виду совсем не его.Однако это было невозможно, и если только чувства ее не изменились, она любит его, как и говорила, всем сердцем.Он тайком поглядывал на нее, пока они ехали рядом, и думал о том, как красив ее профиль на фоне ясного синего неба.Как и прежде, он замечал, что она надвигает махрану низко на лоб и старается прикрывать шею и нижнюю часть лица.Маркиз исподволь следил за изящными движениями ее рук и губ.»Каковы на вкус эти нежные губки?»— думал он и был уверен, что они окажутся очень мягкими, сладкими и невинными.Он также был уверен, что ее еще ни разу не целовал мужчина.Ему становилось все труднее уходить от нее, когда они разбивали лагерь и нужно было отправляться в свою палатку спать. Ему не хотелось расставаться с ней даже на минуту.Маркиз говорил себе, что его привлекает ее ум и ему просто нравится, с ней разговаривать, но на самом деле он понимал, что никогда не забудет красоту ее высокой груди и белизну кожи.Занятый мыслями о Медине, он едва замечал монотонность их долгого похода по пустыне и даже жару.Тем не менее он знал, что она для него недоступна!Накануне того дня, когда они должны были достичь Адена, он объявил привал раньше, чем обычно.Медина удивленно посмотрела на него, и он объяснил:— Завтра мы будем в Адене. Я хочу в последний раз насладиться бесконечностью пустыни и посмотреть, как На небе одна за одной загораются звезды.Медина затаила дыхание, подумав, что ей самой очень хотелось разделить с ним красоту последнего вечера.Это останется ей на память, когда он уедет.В Адене, они расстанутся, а потом она вернется в Кану.Там она снова спросит Селима Махана, нужно ли ей возвращаться в Англию или можно остаться с ним.Она понимала, что с отъездом маркиза станет совсем одинокой, потому что, кроме отца, потеряет еще и сердце.»Я люблю его… люблю!»— много раз повторяла она, сидя в темноте своей маленькой палатки.Она смотрела на маркиза, когда тот этого не замечал, и думала, что он не просто самый красивый мужчина из всех, кого она когда-либо видела, но он еще и совсем особенный, не такой, как другие люди.Он был настоящим аристократом и при этом отличался гибким умом и твердостью характера, что ей очень нравилось.Она уважала его за самообладание и за то, что, даже теряя терпение, он никогда не позволял себе возвысить голос.»Папа был бы от него в восторге», — говорила она себе и жалела, что не может сказать маркизу, что книга, которая, по его словам, его вдохновила и которую он всегда брал с собой в палатку, написана ее отцом.Оазис, в котором они остановились, был еще романтичнее того, которым они наслаждались в первую ночь путешествия.Здесь было больше пальм, колодец был глубже, а вода в нем — чище.Даже верблюды казались довольными, когда всадники спешились и позволили животным лечь.Маркиз и Медина разошлись по своим палаткам, которые Hyp поставил в стороне от остального каравана, в тени пальмовых деревьев.Медина сняла бурнус.Она встала возле последнего дерева, за которым снова начиналась пустыня, и посмотрела в ту сторону, где за горизонтом должен был находиться Аден.Они поужинали, не дожидаясь захода солнца, которое медленно опускалось в багрово-золотое зарево позади невысоких гор.К Медине подошел маркиз, и когда он встал рядом, она сказала:— Здесь так красиво!— Да, трудно будет все это забыть.— А вы… хотите забыть? — спросила она.Ему послышалась печаль в ее голосе.— Я буду помнить этот день всю жизнь, — ответил маркиз, — и, конечно же, вас!Он почувствовал, что она затрепетала при этих словах, и с тех пор, как они тронулись в путь, это был первый знак того, что он ей небезразличен.Всего лишь легкий трепет.И однако ему показалось, что эту дрожь он почувствовал так, словно она пробежала по его собственному телу, и в этот самый миг он понял, что любит Медину.Он пытался побороть свои чувства.Он пытался убедить себя в том, что сможет покинуть Аравию, вернуться на родину и без сожалений продолжить прежнюю жизнь.Теперь ему пришлось признаться себе в том, что он не может расстаться с Мединой. Сердце его навсегда останется с ней.Она не смотрела на него, не делала никаких движений, глаза ее были обращены вдаль.Но точно так же, как он чувствовал ее, маркиз не сомневался: она чувствует его.Он не двигался, но ощущал, что все его существо стремится к ней.— Я хочу вам кое-что сообщить, — быстро проговорил он.— Что же?— Нечто такое, что должно вас удивить.Она слушала, и он продолжал:— Пока вы были без сознания и мне было нечем заняться, я велел Нуру принести мне статую, которую мы нашли в Марибе.— Вы… остались ею довольны?— Я ее очистил, — ответил маркиз. — И она не из бронзы, как мы подумали, когда я выкопал ее из земли.— Не бронзовая? — переспросила Медина.— Нет, она золотая!Медина ахнула, и маркиз добавил:— Надпись на ней, я думаю, докажет, что она из царской сокровищницы, и я уверен, наша находка окажется одной из самых замечательных вещей, какие были привезены из Аравии.Медина испуганно вскрикнула и сказала:— Теперь я понимаю, почему вы так спешите домой.Если кто-нибудь узнает об этой статуе… вам не сносить головы!— Это меня не тревожит, — ответил маркиз, — Меня больше заботит то, что по крайней мере половина статуи принадлежит вам, если не вся.Медина рассмеялась:— Вы очень щедры… Но она ваша. Вы ведь ее нашли.— Но вы указали мне место.Она промолчала, и он добавил:— Теперь я понимаю, что должен благодарить вашего отца.Медина резко обернулась к нему.— М-моего… отца? — Она запнулась.— Ума не приложу, почему вы мне не сказали, — продолжал маркиз, — что являетесь дочерью человека, чья книга значит для меня больше любой другой книги, какую я когда-нибудь читал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36