— Этого и я… хочу.
Тут она прильнула к нему и спросила:
— Мы правда… поженились? Я правда ваша… жена? Я была так уверена, когда вы… сердились на меня, что… я вам больше… не нужна.
— Ты моя жена, — сказал Фабиан глубоким голосом, — и я намерен доказать это, моя любовь, так убедительно, что ты уже никогда в этом не усомнишься.
При этих словах он осторожно снял с ее головы тиару, а потом кружевную фату, положил их на кресло рядом и притянул Лоретту к себе.
Приподняв пальцем ее подбородок, он начал ее целовать, сначала очень нежно, будто она была чем-то бесценным и хрупким.
Потом, когда трепет волнения и восторга пронизал все ее тело, его поцелуи обрели нарастающую страстную требовательность.
И вновь она словно танцевала на радуге высоко в небе, и вдруг ее платье зашуршало и соскользнуло на пол.
И сразу же, едва она вскрикнула от удивления, Фабиан подхватил ее на руки.
Он направился с ней к кровати, говоря:
— Cinq-a-sept во Франции это время отдыха, и, раз я обучаю тебя французским обычаям, моя обожаемая чаровница, то это в деликатной форме означает, что я хочу любить тебя.
Он положил ее на мягкие, отделанные кружевом подушки, и ей вновь показалось, что она грезит.
А когда проснется, замок и фонтаны исчезнут, и окажется, что возлюбленный, о ком она грезила всю жизнь, лишь плод ее воображения.
Но тут Фабиан лег рядом с ней, и, когда он взял ее в объятия, она поняла, что это явь, что она нашла его, что она его жена.
И любовь, которая весь день словно переполняла ее тело солнечным сиянием, возросла стократно.
Точно приливная волна это чувство влекло ее к нему, все ближе, ближе, пока она не почувствовала, что его сердце бьется вплотную к ее сердцу, что они стали единым и неделимым целым.
— Мое сокровище, моя любовь, моя совершенная и обворожительная женушка! — сказал Фабиан глубоким голосом. — Ты моя, и мы спаслись не только от наших отцов, но и от мира, и от всего безобразного и мерзкого.
Он притянул ее к себе и продолжал:
— Мы начинаем новую жизнь, ты и я, и наша любовь укажет нам путь к счастью, которое, возможно, покажется невероятным, но которое останется нашим всю вечность.
— Я… люблю тебя… Я люблю… тебя, Фабиан, — прошептала Лоретта.
Она ощутила его поцелуи на своих губах, шее, груди.
Его флюиды подчиняли ее, побеждали, и она растворялась в них.
Она стала частью его, и радуга уносила ее все выше и выше в небо.
Пронизывая ее тело, радуга превращалась в огненные язычки страсти, и они сливались с пламенем, бушевавшем в Фабиане.
Она чувствовала, как жар этого пламени пожирает ее, и утратила способность думать, могла только чувствовать… чувствовать…
— Это… любовь! Ах… Фабиан… я люблю… тебя!
— Ты моя, мое сокровище, моя совершенная маленькая богиня, моя жена! Подари мне себя.
— Я… твоя… вся… твоя!
И тут, когда радуга коснулась звезд над ними, а восторг превратился в экстаз, почти болезненный в чрезмерности, Фабиан сделал Лоретту своей.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39