— Думаю, вам пора возвращаться домой, — сказал он. — Если ваш отец собрался в дорогу после сиесты, он будет здесь самое большее через час.
Он был прав: по дороге, а не через лес понадобилось бы именно столько времени.
Грейнии хотелось еще поговорить с графом или просто побыть с ним вместе, но она не могла придумать сколько-нибудь убедительный повод, чтобы остаться, и неохотно поднялась с дивана.
Волосы растрепались оттого, что она опиралась головой на подушку, она попыталась пригладить их и оглянулась в поисках зеркала.
— Вы прелестно выглядите, — произнес граф своим глубоким голосом, и девушка снова залилась румянцем.
Он постоял, глядя на нее, потом сказал:
— Хочу, чтобы вы поняли, как много значило для меня ваше присутствие. Мы словно выпали из времени и пришли в гармонию с миром, а вернее, с самими собой, так что внешний мир вообще утратил для нас сиюминутный смысл.
— Я тоже об этом подумала, — проговорила Грэйния, но ей по-прежнему трудно было взглянуть ему прямо в глаза.
С явной неохотой Бофор подошел к двери каюты и отворил ее.
— Идемте, — предложил он. — Надо проверить, не приближается ли сюда ваш отец, и вы должны подготовиться к решающему разговору с ним.
Грэйния не ответила.
Время, проведенное с Бофором, принесло ей ощущение безопасности и, как он выразился, гармонии; трудно было настроиться на то, что ее ожидало, прежде всего — на угрозу со стороны Родерика Мэйгрина.
Граф был рядом, солнце сияло, море раскинулось такое ясно-голубое, и пальмы покачивались с непередаваемым изяществом на теплом ветру.
Когда они шли по палубе, Грэйния улыбнулась человеку, который возился с корабельными канатами, и он приветствовал ее улыбкой и чисто французским жестом.
Граф остановился.
— Это Пьер, — сказал он, — мой друг и сосед на Мартинике.
Он произнес эти слова по-французски и на том же языке обратился к своему другу:
— Позволь, Пьер, представить тебя очаровательной даме, гостеприимством которой мы пользуемся, потому что «Тайная гавань» принадлежит ей.
Пьер вскочил на ноги, и когда Грэйния протянула ему руку, поднес ее пальцы к губам.
— Я очарован, мадемуазель!
Она подумала, что они могли бы познакомиться в одной из гостиных Парижа или Лондона, а не на палубе пиратского корабля.
Грэйния спустилась по сходням, и, присоединившись к ней, граф сказал:
— Если завтра я все еще буду здесь, то познакомлю вас со всей моей командой. Для них лучше оставаться безымянными, поэтому я обращаюсь к ним только по именам, данным при крещении, но все они занимали прежде такое положение, которое не позволило бы им избежать суровой юрисдикции англичан.
— Разве мы так уж суровы в подобных обстоятельствах? — спросила Грэйния.
— Все завоеватели нетерпимы по отношению к завоеванным.
Он произнес это очень резко, и на минуту Грэйния подумала, что и в ней он видит врага. Она посмотрела на него с виноватым выражением, и он тотчас спохватился:
— Простите меня, я постараюсь не быть желчным и, прежде всего, думать о вас, а не о себе.
Грэйния чутко уловила истинную причину его негодования: из-за войны между их странами он не в состоянии предложить ей безопасное убежище в своем имении на Мартинике, и они не могут общаться просто как два человека разной национальности.
Они шли сквозь густые кусты, потом под соснами, пока не увидели дом; тут Грэйния остановилась.
Все было тихо; ясно, что отец еще не вернулся домой.
В противном случае Эйб предупредил бы их.
В то же время Грэйния должна была соблюдать всяческую осторожность: граф был с нею, и нельзя было подвергать его опасности.
Она, было подумала, что он сейчас покинет ее и вернется на корабль, но, когда снова двинулась вперед, Бофор последовал за ней. Они поднялись по лестнице на веранду и вошли в дом через распахнутую дверь.
Тут Грэйния услыхала, что Эйб разговаривает с кем-то на кухне, и окликнула его.
Эйб появился немедленно, и по его широкой улыбке Грэйния поняла, что все в порядке.
— Хорошие новости, леди.
— О твоем хозяине?
— Нет. Никаких новостей из Мэйгрин-Хауса, но матушка Мэйбл вернулась.
Грэйния вскрикнула от радости и спросила:
— Она останется у нас? Будет работать?
— Да, леди. Очень рада вернуться.
— Это просто замечательно! Грэйния обратилась к графу:
— Окажете ли вы честь, месье, отобедать со мной сегодня вечером? Не могу предложить вам блюда, приготовленные французским поваром, но моя мама всегда считала матушку Мэйбл лучшей кухаркой на острове.
Бофор отвесил поклон:
— Благодарю вас, мадемуазель. Счастлив принять ваше любезное приглашение.
— Вам удобно отобедать в половине восьмого?
— Я не опоздаю.
Граф поклонился еще раз, повернулся и зашагал к гавани.
Грэйния смотрела ему вслед, пока он не скрылся, потом обратилась к Эйбу:
— Давай устроим такой же обед, как при маме, с канделябрами на столе и серебряной посудой. У нас есть вино?
— Одна бутылка, леди, — ответил Эйб. — Я спрятал от хозяина.
Грэйния улыбнулась.
Когда у них водилось по-настоящему хорошее вино, мать всегда припрятывала несколько бутылок на всякий случай. Иначе отец, не задумываясь, выпил бы его с любым, кто появился бы в доме, — все равно с кем.
Девушка была рада, что теперь может предложить гостю добрый кларет.
— Подай перед обедом фруктовый напиток, — попросила она, — а после еды, разумеется, кофе. Я пойду, поздороваюсь с матушкой Мэйбл.
Грэйния вошла в кухню; огромная фигура и широкая улыбка матушки Мэйбл, можно сказать, заполняли все помещение.
Кухарка была невероятно толста, но ела она, как ни странно, очень мало.
Готовила она так, что любой из обитателей острова радовался приглашению в «Тайную гавань».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38