— Тогда у нее родилась Бетти, но она надеется, что следующим ребенком будет мальчик.
Помолчав, Оделла спросила:
— Если я выйду замуж, нянюшка, или даже если… останусь жить дома… Вы обещаете переехать ко мне?
— Если ты выйдешь замуж, клянусь, я больше ни к кому не пойду, — воскликнула нянюшка. — Даже за миллион фунтов! Но после того, как ее светлость вышвырнула меня, как будто я грязь у нее под ногами, я не переступлю порог того дома, где она будет жить!
В голосе нянюшки прозвучало такое негодование, что Оделла непроизвольно вскочила и порывисто обняла ее.
— Что нам обеим следует делать, — сказала она, — так это держаться вне поля зрения ее светлости. Ты же понимаешь, нянюшка, что я не могу вернуться назад и отдать себя ей на растерзание?
— Конечно, нет, дорогая, — кивнула нянюшка. — И только через мой труп ей удастся выдать тебя за этого своего «миленочка»!
Оделла поцеловала ее в щеку.
— Это все, что я хотела услышать от тебя, нянюшка, и теперь мне больше не страшно. Значит, можно послать кого-то к конюшням за моей одеждой?
С этими словами она протянула руки и взяла Бетти у нянюшки.
— Я пригляжу за ней, — улыбнулась она, — и скажу ей, что она самая счастливая девочка в мире, потому что у нее есть такая нянюшка, как ты!
— Сначала надо решить, как быть с тобой, — сказала нянюшка. — Скажу начистоту: я не одобряю то, что ты делаешь, но в то же время, видит Бог, не могу представить, что тут еще можно сделать.
Оделла засмеялась.
— О, нянюшка, я тебя так люблю! — воскликнула она. — Теперь я знаю, что я действительно дома и снова вернулась в детскую!
Глава четвертая
Возвращаясь в замок верхом на Стрекозе, Оделла думала, что последние дни были одними из самых счастливых в ее жизни.
Как замечательно было снова беседовать с нянюшкой, читать новые и необычные книги — но всего лучше было опять получить возможность кататься на Стрекозе.
Оделла и представить себе не могла, что может существовать такая изумительная библиотека, как та, что была в замке Комб.
А то, что библиотекарь был в отпуске, только прибавляло ей притягательности, потому что никто не мешал Оделле бродить среди книжных полок.
В пансионе имелась библиотека, и в лондонском доме ее отца — тоже, но та, что была в замке, разительно отличалась от них.
Прежде всего, она была построена одновременно с замком первым графом Транкомбом.
Его портрет висел над каминной полкой.
Каждый следующий граф умножал количество томов вплоть до последнего владельца, который получил титул маркиза.
Здесь были не только исторические книги, но и те, что принадлежали перу современных авторов, а также политиков, государственных деятелей, инженеров и, наконец, романистов.
К услугам Оделлы было полное собрание романов сэра Вальтера Скотта и даже первое издание «Кентерберийских рассказов».
Как только они заканчивали пить чай в детской и нянюшка с Бетти отправлялись в ванную комнату, Оделла спускалась в библиотеку.
Каждый раз, входя туда, она чувствовала, что должна благодарить того графа, который ее основал.
Она стояла перед каминной полкой и, глядя на его портрет, восхищалась умом этого человека.
Надо сказать, у первого Транкомба было очень красивое и притягательное лицо.
Портрет принадлежал кисти сэра Антониса Ван Дейка.
Отец рассказывал Оделле об этом живописце, и она вычислила, что портрет, должно быть, написан во время его первого приезда в Англию в 1621 году, когда страной правил Яков I.
Приехав в Англию во второй раз, Ван Дейк написал великолепный портрет Карла I, а кроме него, и портреты наиболее известных людей того времени.
Но в какой бы из своих приездов он ни написал первого графа Транкомба, портрет получился весьма выразительным.
Судя по всему, этот человек обладал выдающимися способностями и к тому же был самым красивым мужчиной из всех, кого Оделла встречала за свою жизнь.
Портрет был небольшим, поясным, но длинные пальцы графа и его артистичные руки были видны.
Изящные руки всегда были отличительной чертой портретов Ван Дейка.
Оделла ни у кого еще не видела таких рук, как на портрете у графа.
— Как вам пришла в голову мысль создать такую замечательную библиотеку? — вслух спросила Оделла.
Ей показалось, что у него в глазах на мгновение вспыхнул огонек, словно ему был приятен ее порыв.
А сейчас, возвращаясь на Стрекозе по ровному полю к конюшням, Оделла говорила себе, что ей невероятно, просто невероятно повезло.
Теперь мачехе, если она действительно ищет свою падчерицу, будет практически невозможно ее найти.
— Я наговорила уйму лжи от твоего имени, — сказала нянюшка едко, — и, без сомнения, на том свете буду гореть в аду! — А что именно вы сказали? — нервно спросила Оделла.
— Я сказала всем слугам, что ты — моя племянница, — ответила нянюшка, — и что мой брат держит платную конюшню недалеко от Оксфорда. Должна же я была как-то объяснить, откуда у тебя эта лошадь!
Оделла всплеснула руками.
— Нянюшка, какая ты умная! — воскликнула она. — Я забыла, что Стрекоза выглядит слишком породистой и дорогой для молодой женщины.
— Одна ложь тянет за собой другую, — заметила нянюшка. — И я надеюсь лишь, что, если все вскроется, меня не выпихнут без рекомендации!
Оделла засмеялась и обняла ее.
— Если тебя «выпихнут», как ты это называешь, — сказала она, — ты приедешь ко мне. А уж я позабочусь, чтобы ты была богата и зажила как королева!
— Об этом я думаю в последнюю очередь! — сказала нянюшка резко, но Оделла знала, что она была рада услышать эти слова.
В глазах ее было знакомое Оделле с детства доброе выражение.
«Если бы только я могла остаться здесь навсегда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36