— Он помолчал немного, потом добавил:
— Когда диктатор уходил из Жереми, его сопровождал караван из двадцати пяти мулов, нагруженных серебром и другими драгоценностями. Но я слышал, все это не идет ни в какое сравнение с тем, что ему досталось в О'Кайе, причем большую часть добычи они откопали на плантациях.
— И все-таки стоит попробовать, — не уступал Андре. — Как бы там ни было, а я всегда был и остаюсь оптимистом.
— Оптимистом, который погибнет, — Керк щелкнул пальцами, — как погибли уже тысячи его соотечественников. — Потом он улыбнулся:
— Одно счастье — ты совсем не похож на француза. Ты слишком большой.
— Ты забыл, что моя мама англичанка, — сказал Андре.
Без сомнения, подумал Керк, именно матери, графине де Вийяре, его друг обязан прекрасным сложением и присущей мужчинам ее рода физической мощью.
От отца Андре достались темные волосы и карие глаза, но ростом и статью он пошел явно в мать и ее семью.
Широкие плечи Андре, узкие бедра и вся его атлетическая фигура были точным слепком с тех стройных и изящных Буков, которые окружали принца Уэльского в Лондоне.
Андре обладал также недюжинной физической силой, но вряд ли она поможет ему, с горечью подумал Керк, если он посмеет сунуться на Гаити со своей белой кожей.
Американец снова выглянул в иллюминатор:
— Если повезет, — заметил он, — мой друг Жак Дежан сам поднимется на борт, когда увидит, что наш корабль вошел в гавань. Он ждет меня, — по крайней мере, я надеюсь, что ждет, — уже целых два месяца.
— У тебя по всему свету друзья, — засмеялся Андре.
— Когда у человека такая работа, он не может обойтись без друзей, — заметил Хорнер.
— Ну ясно, ты имеешь в виду шпионов, которые должны все для тебя разнюхивать, — усмехнулся Андре. — Во всяком случае, меня не волнует ни кто твои друзья, ни чем они занимаются, лишь бы они могли мне помочь.
— Ты ужасный эгоист! — улыбнулся Керк. Он подумал, как это в самом деле характерно для его друга — сосредоточиться на чем-то одном и, не обращая внимания ни на что окружающее, ни на какие препятствия, идти к намеченной цели.
Керк вышел из каюты, оставив Андре одного. Любой, кто хорошо знал графа де Вийяре, сразу понял бы по выражению его лица, что он полон решимости и готов невзирая ни на что упорно добиваться своего.
Он уже выдержал отчаянные мольбы своей матери, по дороге без конца спорил с Керком, отвергая все его доводы, что не мешало ему реально смотреть на вещи и сознавать, какими опасностями грозит это предприятие.
Конечно, восстание черных рабов на Гаити, пожар в городке Ле-Кап, где пытался высадиться генерал Леклерк, смерть самого Леклерка от желтой лихорадки, а также война, вновь вспыхнувшая между Францией и Британией, — все это имело трагические последствия для Франции и французов.
Однако, судя по тому, что слышал Андре об обращении французских плантаторов со своими рабами, восстание было неизбежно, раньше или позже следовало ожидать, что рабы поднимут мятеж.
К тому же неграм повезло — во главе восставших встали два исключительно талантливых руководителя и военачальника — Жан-Жак Дессалин и Анри Кристоф.
Каким бы зверем, дикарем и садистом ни был Дессалин, он был в то же время храбрым, опытным и искусным воином. Кристоф, более мягкий по характеру и действовавший повинуясь скорее рассудку, чем темным инстинктам, старался защитить — и не без успеха — жизнь тех французов, которые по-человечески обращались с неграми, а также тех, — в основном это были священники и врачи, — кто работал на острове, помогая как белым, так и черным.
Но несмотря на все это, девять десятых всех французов, живших на Гаити, насколько Андре было известно, погибли мученической смертью, и Дессалин все еще не мог успокоиться, пытая и убивая тех, кто каким-то чудом остался в живых.
Андре глубоко вздохнул.
«Ну что ж! Двум смертям не бывать, а одной не миновать! — сказал он сам себе. — Все равно стоит рискнуть! В крайнем случае кровь моя смешается с кровью сотен моих соотечественников, уже пролитой на Гаити».
Дверь каюты распахнулась, и появился Керк.
— Хорошие новости! — закричал он с порога. — Как я и думал, Жак Дежан уже ждал меня. Сейчас он поднимется на борт, и ты сможешь с ним познакомиться.
Человек, о котором говорил американец, уже входил в каюту. Андре бросил на него внимательный, испытующий взгляд, зная, как много зависит сейчас от него.
Кожа Жака Дежана была приятного золотистого оттенка, и если бы Андре увидел его в Англии, он подумал бы, что тот просто загорел на солнце. Черты его были вполне европейскими, и все же слишком курчавые волосы и темные, почти черные глаза выдавали его происхождение.
Одет он был весьма изысканно: костюм его не уступал костюму Керка или Андре своей элегантностью; пестрый муслиновый галстук был повязан очень изящно, а синий пиджак, который, возможно, показался бы слишком ярким взыскательному взгляду европейца, сидел на нем как влитой; возможно, ему не хватало некоторой легкой небрежности в туалете.
— Жак, — сказал Керк, — разреши представить тебе моего друга Андре. Он нуждается в твоей помощи, и я уже пообещал, что ты окажешь всяческую поддержку, сделаешь все, что в твоих силах, чтобы помочь ему.
— Любому из ваших друзей!.. — воскликнул мулат. — Вы же знаете, что я поклялся всю мою жизнь посвятить служению вам!
Его несколько экзальтированная манера говорить и цветистые обороты скрывали за собой искренние чувства, и, глядя на мулата, Андре подумал, что этому человеку можно доверять.
Тем не менее он вопросительно взглянул на своего друга-американца, словно бы ища подтверждения своему ощущению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56