Иногда они отливали серебром, словно их коснулся лунный свет, а на солнце вспыхивали мягким золотом спелых колосьев или первоцветов, по весне выглядывающих из-под листьев живых изгородей.— Может, я и похожа на леди, — сказала Минелла своему отражению в зеркале, — но только на очень скучную, и я сомневаюсь, что в Лондоне кто-нибудь посмотрит дважды на маленькую «деревенскую мышку».Потом, словно даже этот суровый приговор самой себе не в силах был ее опечалить, она рассмеялась.Едва ее смех прозвучал в пустой комнате, все лицо Минеллы преобразилось.Ее глаза засияли, и она сразу же стала, хотя и не отдавала себе в этом отчета, очень соблазнительной. В ней было то же несомненное, хотя и трудно поддающееся описанию обаяние, каким обладал ее отец.Только у него это было обаяние Пана, а у Минеллы — обаяние феи, которая, как думала в детстве Минелла, живет в саду среди цветов.Это было обаяние столь же простое, как у деревьев в лесу, как у туманов над ручьем, как у звезд, которые мерцали по ночам в ее окне.Звезды всегда манили ее, потому что мать Минеллы однажды рассказала ей, что родила ее в полночь в канун Нового года.Почти сразу после того, как она появилась на свет, отец открыл окно и, взяв новорожденную дочь на руки, долго слушал колокольный звон, медленно плывущий в ночной звездной тиши.— Я помню, — вспоминала мать Минеллы, — что глядя на тебя и твоего отца, моя душенька, в свете звезд, рассыпанных по всему небу, я думала, как мне повезло, что два самых чудесных существа на земле принадлежат мне!— Я хочу потрогать звезду и взять ее в руки, — однажды сказала Минелла, когда была совсем маленькой девочкой.— Нам всем этого хочется, — с улыбкой ответила ее мать. — И, может быть, дорогая, когда-нибудь тебе это удастся.«Я должна верить, — сказала себе Минелла, — что я рождена под счастливой звездой, а то, во что человек верит, непременно сбудется».Именно в этот миг она приняла решение.Это была дерзость, и никогда прежде ничего подобного ей в голову не приходило.Но ей показалось, что она слышит голос отца:— Кто не рискует, тот не пьет шампанского!— Я поеду в Лондон, — решила она. — Я встречусь с Конни и попрошу, чтобы она помогла мне ради папеньки.Когда Минелла вслух, хотя и для самой себя, произнесла эти слова, она осознала, что это решение очень важное, и к тому же довольно пугающее.И все-таки рискнуть стоило, тем более что какова была альтернатива?Только покорно ехать в невыразимо скучный Бат к тете Эстер. Глава 2 Минелла приехала в Лондон, и хотя поездка была утомительно долгой, ей все же удалось в пути немного вздремнуть.Минелле надо было разобрать вещи, принадлежавшие ей самой, ее матери и отцу. Она трудилась до изнеможения, и накануне отъезда у нее не было сил даже горевать. Она повалилась в кровать и уснула как убитая.Минелла устроила в саду костер из всего, что подлежало уничтожению, а остальное упаковала в старые дорожные сундуки, которые нашла на чердаке.Фермер, живущий по соседству, всегда хорошо относился к ее отцу и любезно согласился взять на хранение те вещи, которые Минелла не собиралась брать с собой.— Они будут спокойно лежать под крышей сарая, — сказал он, — в целости и сохранности.— Жаль только, что я не могу сохранить усадьбу, — вырвалось у Минеллы.— Да, деревня будет уже не та без его милости. Как он скакал тут галопом с таким видом, словно весь мир у него в кармане!Минелла невольно рассмеялась.Это описание как нельзя лучше подходило ее отцу, и как бы они ни были бедны и как бы много счетов ни осталось неоплаченными, ее отец всегда не только производил впечатление богатого человека, но и всем своим видом подчеркивал, что жизнь — на редкость забавная шутка.Таким отношением к жизни он умел заразить других, и Минелла не удивлялась тому, что Конни называла его «лорд Света и Смеха».Несколько странно было только то, что она обращалась к нему так, словно была с ним знакома довольно близко, но Минелла знала, что Конни всегда была склонна «к излиянию чувств».Мать Минеллы считала, что леди не должны себе такого позволять, и часто учила дочь, что нужно быть сдержанной.— Лучше, душенька, — мягко говорила она, — не выплескивать все свои чувства, но при этом быть способной на сочувствие, теплоту и, конечно же, понимание.— Это так трудно, маменька.— Отнюдь, — отвечала ее мать. — Мне бы хотелось, чтобы твои манеры соответствовали твоей внешности.Минеллу тогда удивили эти слова. Она не совсем понимала, что мама имеет в виду.Теперь, вспоминая об этом, она думала, что мама, как и лорд Хейвуд, считала, что Минелла выглядит как истинная леди и должна вести себя соответственно.Минелла знала, что ее мать родом из очень почтенного ирландского семейства, которое, хоть и не отличалось богатством, вело свое происхождение от ирландских королей.— Жалко, что вы сейчас не королева, маменька! — сказала однажды Минелла, когда была еще маленькой.Мать засмеялась, а отец, который слышал эти слова, сказал:— Она королева! Королева моего сердца, а это гораздо более высокий титул, чем у самой королевы Виктории на английском троне!Минелла придумывала всякие истории, в которых представляла мать королевой, а себя — принцессой.Она надеялась, что когда-нибудь встретит принца, похожего на отца, они поженятся и станут жить счастливо до конца своих дней.Но живя в поместье, Минелла совсем не видела молодых людей, и то немногое, что она о них знала, она почерпнула из рассказов отца о семейных вечерах, на которые его приглашали после смерти леди Хейвуд.Он описывал своих друзей, которых встречал на скачках, где неизменно проигрывал деньги, и на приемах, которые посещал в Лондоне и о которых по некоторым причинам говорил на удивление сдержанно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41