— Тогда лучше не беспокоить маму, — согласилась Дорина.
Граф положил руку ей на плечо.
— Ты славная девочка, Дорина, и гораздо более рассудительная, чем многие молодые люди. Какая жалость, что…
Он оставил фразу незаконченной. Дорина знала, как он переживает, что у него всего лишь две дочери, к тому же обе принесли ему лишь разочарования.
Этой ночью у себя в спальне она пристально посмотрела в зеркало, и вид безобразных пятен на верхней губе и на лбу заставил ее отвернуться.
«Если бы я была такой хорошенькой, как Летти, — подумала она, — я вышла бы замуж за человека, который мог бы помочь моему отцу. А как папа был бы горд и счастлив, если бы я вдруг стала маркизой или даже герцогиней!»
Затем она вспомнила о Максимусе Керби, и ее охватил легкий трепет.
В тот день, когда он приехал к ним погостить, она наблюдала за ним из окна второго этажа.
Он вышел из фаэтона, в котором они с графом приехали из Лондона, и она подумала, что никогда прежде не видела более привлекательного мужчины.
Ей трудно было хорошо рассмотреть черты его лица, но его широкоплечая фигура, осанка, гордая посадка головы, изящество, с которым он носил цилиндр, заставили ее подумать, что где бы ни оказался Максимус Керби, он всегда будет выделятся среди других мужчин.
Она быстро выбежала на галерею, чтобы увидеть, как он войдет в холл. Пригнувшись, она стала смотреть вниз сквозь перила, как частенько делала ребенком. Когда он вошел в парадную дверь, она увидела его лицо, и в этот миг что-то произошло с ее сердцем.
Она никогда не предполагала, что мужчина может обладать такой притягательной силой. Он не мог похвастаться классической красотой, но дерзкое выражение глаз, четкая линия губ и решительный подбородок делали его лицо таким выразительным, что ни одна женщина, раз увидев, не смогла бы его забыть.
Мистер Керби провел в Олдеберн-парке два дня, и за все это время ни разу не видел Дорину.
Он и не подозревал, что она наблюдала за ним.
В банкетном зале была специальная галерея для музыкантов, умело замаскированная панелями из резного дерева, которые в давние времена скрывали менестрелей от глаз пирующих. Оттуда Дорина наблюдала за гостем.
Она смотрела, как он поднимался или спускался по лестнице; она стояла у окна, когда ее отец показывал ему дом и конюшни. Она слышала сквозь полуоткрытую дверь, как его представили Летти и как он подарил ей пару веселых, щебечущих маленьких попугайчиков, которых привез из Сингапура.
Дорина прислушивалась к звукам его глубокого голоса, который странно волновал ее. Затаив дыхание, она ловила каждое слово отца, когда он говорил о мистере Керби в его отсутствие, и ей казалось, что даже холодный голос ее матери звучал мягче.
Само собой разумелось, что Дорина не появлялась, если в доме были гости. Во второй вечер визита Максимуса Керби Дорина долго сидела перед зеркалом у себя в комнате, прикидывая, можно ли как-нибудь скрыть безобразные пятна на лице и на этот раз спуститься в столовую.
Отец пригласил кое-кого из соседей к обеду. Все они с радостью приняли приглашение, горя нетерпением встретиться с человеком, чье появление в Лондоне, как поняла Дорина, произвело своего рода сенсацию.
— Все только и говорят о мистере Керби, — говорила жена лорда-наместника. — Я слышала, что королева пригласила его в Виндзор. Она хочет лично услышать о тех преобразованиях, которые он осуществляет в Сингапуре.
— Каковы же они? — спросил граф.
— Вы должны попросить моего мужа рассказать вам, как мистер Керби перестроил порт, соорудил несколько новых зданий и сделал еще много всего, я сейчас уж точно и не вспомню! — ответила герцогиня.
«Мне бы так хотелось обо всем этом услышать», — подумала Дорина.
Затем, глядя на свое отражение в зеркале, она заметила новые шелушащиеся пятна на веках и в уголках глаз. Это было следствием ее недавней поездки на охоту — единственного развлечения, которое она позволяла себе вне дома.
Как всегда, избегая многолюдных компаний, Дорина старалась выезжать лишь в те дни, когда в охоте участвовало немного народу.
Она была отличной наездницей и обычно с легкостью отрывалась от основной группы поглощенных болтовней и сплетнями дам, зачастую к концу дня оказываясь единственной, кто еще держался в седле.
Но холодный ветер, морозный воздух или дождь оказывали плохое воздействие на ее кожу. Экзема, а именно так доктора называли ее болезнь, неизменно усиливалась после дня, проведенного на охоте.
«Что ж, игра стоит свеч», — говорила себе Дорина, даже когда страшный зуд не давал ей уснуть по ночам.
Однако сейчас ей так хотелось познакомиться с Максимусом Керби, что, глядя на свою красную, шелушащуюся кожу, она испытывала почти отчаяние.
Как могла она спуститься вниз и появиться в гостиной в таком виде? Какую боль она испытает, увидев выражение брезгливости, если не отвращения, на его лице, и потом, когда он так же, как и все другие, отвернется от нее в замешательстве.
Следующим утром она следила за его отъездом. К этому времени все домашние уже знали, что он просил руки Летти, что граф согласился, и через год, когда Летти исполнится восемнадцать, они поженятся.
Дорина слышала, как мистер Керби прощался в холле с ее отцом.
— Это был очень счастливый визит для меня, — сказал Керби.
— И мы были рады познакомиться с вами, — ответил граф. — Жаль только, что вы не смогли погостить подольше.
— Мне тоже жаль, — произнес Керби, — но завтра я должен быть в Виндзоре, а послезавтра уже отплываю в Сингапур.
— Я полагаю, вы будете рады снова погреться на солнышке, — добродушно заметил граф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54