Зрелище было столь прекрасным, что маркиз понял: оно навечно запечатлеется в его памяти.
Сильвина улыбнулась ему и сказала приветливо:
— Ну же, скажите мне, что вы делаете каждый день в этом чудесном лесу? Когда я уеду, я хочу представлять себе, как вы идете по солнцу с непокрытой головой, скачете по полям, смотрите, как зреет ваш урожай, возвращаетесь домой, где вас радостно встречают ваши собаки.
— Такая жизнь нравится мне больше всего, — подтвердил маркиз и сам удивился, поняв, что сказал скрытую до тех пор от него самого правду.
— Я так и знала! — торжествующе вскричала Сильвина. — Я была уверена, что именно это вы и любите!
Они шли обратно через рододендроны, но теперь маркиз вел ее более коротким путем, чем та тропинка, по которой они пришли к храму. Очень скоро они оказались на опушке леса.
Между рядами молодых сосен шла аллея, и в конце нее, у дороги, Сильвина увидела карету. Она инстинктивно остановилась, и маркиз остановился рядом с нею.
— Там вас ждет Колумб, — сказал он. — Пес хорошо укутан и перебинтован, постарайтесь не тревожить его. Осторожно занесите его в дом, а завтра я зайду посмотреть, как он поживает и не нуждается ли в дальнейшем лечении.
— Благодарю вас, благодарю! — воскликнула девушка. — Если бы не вы, его лапка осталась бы покалеченной на всю жизнь. Мне страшно подумать, что могло бы случиться, если бы вас не оказалось поблизости.
— Но я там оказался, — улыбнулся маркиз, — и Колумб будет в полном порядке…
Подняв голову, Сильвина встретила его полный доброты взгляд.
— А вы тоже… будете помнить… сегодняшний день? — спросила она чуть слышно.
— Конечно, буду, — ответил он. — Или вы думаете, что для меня этот день не был, как и для вас, днем чудес?
— Я надеюсь, — отозвалась она чуть прерывающимся голосом.
Опять казалось, что между ними возникла какая-то странная связь. Маркиз стоял неподвижно до тех пор, пока она с явным, почти физическим, усилием не отодвинулась от него.
— Мне пора… — тихо проговорила она.
— Я подумал — вам может не захотеться, чтобы я провожал вас до кареты, — сказал маркиз. — Так будет разумнее, иначе кто-нибудь может увидеть нас вместе, и местные сплетники возьмутся за дело.
— Да, конечно, — согласилась Сильвина. — Вы очень добры, что заботитесь о моем… о моей репутации.
— Я буду думать о вас все время до нашей завтрашней встречи, — твердо сказал маркиз.
Сильвина вложила свои пальчики в его руку.
— До свидания, сэр Юстин, — прошептала она. — Прощайте. Еще раз от всего сердца благодарю вас.
— Это я должен благодарить вас, лесную нимфу, которая так неожиданно принесла мне столько радости, — ответил маркиз.
Удержав ее руку в своей, он склонил голову и поцеловал ее пальцы.
Мгновение она не двигалась, потом выдернула руку и бросилась бежать по аллее. Шляпка, подвешенная за ленты, болталась у нее на руке, волосы, как расплавленное золото, переливались в лучах солнца, пронизывающих кроны деревьев.
Алтон смотрел ей вслед, видел, как девушка добежала до кареты, как с запяток спрыгнул лакей и открыл перед ней дверцу. Она впорхнула в карету, и дверца захлопнулась.
Маркиз ожидал, что Сильвина выглянет из окна, но она не сделала этого; кучер хлестнул лошадей, и карета скрылась из вида.
Еще долго стоял маркиз, глядя на опустевшую аллею. Он испытывал смущение, смятение и был бесконечно заинтригован.
Кем была эта девушка? Кто так запугал ее? И почему ее так расстроила мысль о том, что Алтон пытается поймать кого-то?
Постепенно маркиз пришел в себя. Ему казалось, что он три часа провел во сне, — но никогда еще его сны не были такими захватывающими.
Медленно он возвращался через сады домой, чувствуя, что гнев, с утра обуревавший его душу, бесследно прошел. Его сменило любопытство — любопытство, которое рано или поздно должно было быть удовлетворено.
Глава 4
— Если ты еще раз потянешь мне волосы, безрукая деревенщина, я дам тебе оплеуху, — в ярости сказала леди Леона.
Ее горничная, только что привезенная из деревни и не привыкшая к истерикам знати, затрепетала от страха.
В дверь постучали и, — не дожидаясь разрешения, открыли ее. В комнату вошел виконт Тэтфорд.
— А, это ты, Перегрин! — проговорила леди Леона. — Не то, что тебе нужно в такую рань. Мало мне того, что приходится терпеть этих безмозглых дурех, потому что папа не может или не хочет найти денег, чтобы нанять мне приличную камеристку. Посмотри, как эта идиотка укладывает мне волосы!
С этими словами леди Леона поднялась и в ярости растрепала причудливо улавшие пряди волос, которые ее горничная закалывала уже не менее получаса.
— Оставь их! — завопила она. — Убирайся, оставь меня в покое! Я не намерена больше терпеть твое неуклюжее ковыряние!
Молоденькая горничная, еще почти девочка, разрыдалась и выбежала из комнаты.
Виконт устроился в кресле, скрестив вытянутые ноги, и с довольным видом смотрел, как в его начищенных до блеска сапогах, над которыми долгие часы колдовал его камердинер, отражаются элегантные занавеси и полированная мебель.
— Что тебе от меня нужно? — неприятным тоном осведомилась сестра, приближая лицо к зеркалу, чтобы убедиться, что ее нежная кожа лишена каких бы то ни было изъянов.
— От дурного нрава у тебя будут морщины, — объявил ее брат.
— Морщины у меня появятся не от дурного нрава, а от отчаяния, — резко отвечала леди Леона. — Я догадываюсь, о чем ты собираешься вести речь.
— Надо полагать, это нечто чертовски более весомое, чем просто догадка, — отозвался виконт. — Прошло уже четыре дня с тех пор, как ты сообщила нам, что Алтон собирается сделать тебе предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63