»
«Дорогая, есть ли кто в этом мире чудеснее тебя!»
В другой раз он говорил:
«Как только ты позволишь мне сказать дяде, что мы помолвлены, он, конечно, выделит нам дом в имении. Там есть несколько маленьких премилых особняков; в любом из них ты, несомненно, сможешь создать уют».
«Все, чего я хочу, — это создать для тебя настоящий домашний очаг», «Я знаю, у тебя это получится, а со временем мы постараемся накопить денег и обзавестись также маленьким домом в Лондоне».
«Надеюсь, он будет достаточно вместительным, чтобы я могла принимать твоих друзей. Из-за нашего брака те, кто тебя любит, не должны лишиться твоего общества. Но я знаю — женщины будут мне завидовать, потому что у меня такой умный, красивый и обаятельный муж».
«Мы купим дом с большой столовой и огромной гостиной», — пообещал Уоррен.
Однако он не был уверен, хватит ли у него средств.
Тем не менее, всем сердцем любя Магнолию, он уже начал экономить и откладывать деньги на покупку вещей, которые ей понадобятся, когда она станет его женой.
Ведь у него действительно было много богатых и, как выражалась она, «влиятельных» друзей, им придется бывать на званых приемах в аристократических домах, где он всегда бывал желанным гостем.
Значит, ей понадобится несколько потрясающих вечерних платьев, и ему придется урезать расходы на те маленькие прихоти, которые он позволял себе, будучи холостяком.
Но никакая жертва ради нее не казалась ему чрезмерной, он готов был распластаться перед ней, сложить к ее ногам все, что имел.
Сейчас он едва мог поверить, что, испытывая к нему большое чувство, как она утверждала, Магнолия может выйти замуж за мальчишку, чуть старше ее самой и пока еще по-юношески несерьезного, незрелого.
Реймонд вовсе не был умен и имел очень мало положительных качеств, кроме прямодушия и нескрываемого желания наслаждаться жизнью, не заботясь ни о чем другом.
Маркиз, хотя и никогда не признавался в этом вслух, был слегка разочарован в сыне.
Отзывы о его успеваемости в колледже никогда не были благоприятными, и его два раза чуть, не отчислили из Оксфорда за отсутствие прилежания.
Впоследствии, когда отец пытался научить его управлять имением, Реймонд и здесь не проявил особого интереса: оно заботило его лишь в той мере, в какой могло доставлять ему средства на развлечения.
Уоррен не считал Реймонда серьезным человеком и не мог вообразить его вообще чьим-либо мужем, тем более мужем Магнолии.
Мысль, что она выходит замуж за него лишь потому, что он в один прекрасный день станет маркизом Баквудом, внушала Уоррену ужас и отвращение, одновременно унижая его, так как он по-прежнему любил эту женщину и не представлял своей жизни без нее.
Еще до того момента, когда он попал в клуб и выпил много бренди, он пришел к заключению, что вопрос скорее не в том, как он сможет жить без нее, а в полнейшей апатии к жизни.
Тогда-то его и увидел Эдвард.
— Теперь послушай, Уоррен, — сказал он. — У меня к тебе предложение, и я хочу, чтобы ты его как следует обдумал.
— Самое разумное, что я сейчас могу, — это броситься в Темзу! — сдавленным голосом произнес Уоррен. — Едва ли я утону, но я мог бы умереть от простуды!
— У меня есть лучшее предложение.
— Какое?
Игнорируя угрюмый тон друга, Эдвард спокойно ответил:
— Ты можешь поехать со мной в Африку.
— В Африку?
В голосе Уоррена слышалась нотка удивления, и Эдвард подумал, что на худой конец удалось пробудить в нем любопытство.
— Я отправляюсь туда собирать материал для новой книги, — объяснил Эдвард. — Кроме того, я намерен исследовать те места Сахары и Марокко, где до сих пор побывало не так уж много людей и, по-моему, не был ни один англичанин. Мы также могли бы поохотиться на крупную дичь. А еще мы можем погибнуть в песчаной буре или быть убиты каким-нибудь диким племенем!
— Это решило бы мою проблему, во всяком случае! — заметил Уоррен.
— Согласен, это избавило бы от многих хлопот, предоставив возможность умереть весьма интересным и необычным способом.
Повисло молчание.
— Поедем со мной! — сказал наконец Эдвард. — Думаю, не пожалеешь, и по крайней мере тебе не придется сидеть здесь, оплакивая Магнолию и гадая, что она сейчас делает с Реймондом.
Чуть поразмыслив, он прибавил:
— Вероятнее всего, тебе придется отражать атаки рептилий и других опасных животных, страдать от жажды в палатке, которая в любой миг может быть сорвана и унесена ветром!
— Звучит не очень заманчиво!
— Я не могу обещать тебе пуховые перины или экзотические удовольствия Востока! — продолжал Эдвард. — Но у тебя будет возможность за что-то сражаться, а, по-моему, именно это тебе и нужно в данное время.
Оба долго молчали.
Уоррен мысленно представил Магнолию и вдруг возненавидел ее со всей яростью обделенного любовью человека, а затем сказал:
— Ладно, если хочешь, я поеду с тобой. Но ты возьмешь на себя все приготовления, пока я буду напиваться здесь до бесчувствия!
Возвращаясь в прошлое, Уоррен опять услышал, как произносит эти слова; он презирал себя за слабость и глупость.
Как он мог полюбить женщину, которая отвергла его ради титула!
Но сейчас, спустя год, с письмом в руке, он почувствовал: оно разбередило в нем что-то, давно забытое.
От письма исходил запах духов Магнолии, а изгибы букв, написанных ее рукой, напоминали очертания ее груди, ее тонкого стана.
Внезапно он ощутил на губах тепло ее губ, от чего когда-то учащенно бились их сердца.
Они так жаждали друг друга!
«Магнолия! Магнолия!»
Все тело изнывало от тоски по ней.
Однако, черт побери, зачем она написала ему теперь?
Глава 2

На мгновение буквы на голубой почтовой бумаге заплясали перед его глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42