Уоррен улыбнулся: хотя завершившийся разговор велся на серьезные темы, по временам она вела себя непосредственно и озорно, как ребенок.
— Хорошо, что я привез ее сюда, — пробормотал он. — Так гораздо легче избавиться от Магнолии, в противном случае возникли бы трудности.
Потом он стал размышлять, как воспримут Надю его родственники, и пришел к убеждению, что они сочтут ее гораздо более достойной титула маркизы Баквуд, нежели Магнолию.
Для него не было секретом, что женщины взирают на Магнолию с подозрением, если не с явной неприязнью.
Слишком эффектная и красивая, она кажется дамам несколько фривольной и театральной.
Маркиза Баквуд, согласно традиции, должна быть красавицей и при этом держаться с неоспоримым достоинством, что дается отменным воспитанием, то есть отвечать тому образу, который среди слуг называется «истинная леди».
Как ни странно, Надя вела себя именно так, и Уоррен вдруг задумался всерьез: интересно было бы узнать, кто такие эти Черингтоны и почему так случилось, что она и ее мать оказались покинутыми и обреченными на голодную смерть.
Фамилия Черингтон была довольно распространенной, но Уоррен не мог припомнить какого-нибудь конкретного человека с такой фамилией.
«Надо поспрашивать друзей, — решил он, — а когда поеду в Лондон, следует переговорить с секретарем Уайт-клуба. Пребывая в этой должности много лет, он наперечет знает всех предков каждого члена клуба».
Услышав, как девушка сбегает по ступенькам, Уоррен напомнил себе, что она — графиня Надя Ферраш, происходящая из древнего и всеми почитаемого венгерского рода.
Только сейчас он спохватился: если она венгерка, то ей полагается прекрасно ездить верхом, в противном случае у многих насчет нее может возникнуть подозрение.
Он помог ей сесть в фаэтон, запряженный парой превосходных лошадей.
— Мне было некогда спросить вас раньше: любите ли вы верховую езду? — сказал Уоррен, когда они тронулись.
Она взглянула на него — искорки плясали в ее глазах.
— Я понимаю, — усмехнулась она, — на самом деле вы хотите спросить, умею ли я ездить верхом достаточно хорошо, чтобы всякий, кто увидит меня, убедился, что я венгерка!
— Вы читаете мои мысли!
— Безусловно! Точно так же, как и вы иногда читаете мои.
— Тогда ответьте на мой вопрос.
— Я с большой легкостью езжу верхом. И вообще я лажу с лошадьми, но уже давно не садилась на них Хотя такие навыки обычно не забываются, мне наверняка придется поднапрячься, чтобы поездить на одном из ваших норовистых коней.
— Это как раз то, что вам непременно придется сделать по окончании похорон.
Недолгое молчание прервала Надя.
— Наверное, вы осудите меня за некоторую… экстравагантность, но я настояла, чтобы мадам Блан купила мне амазонку, просто на тот случай, если вы попросите меня отправиться на верховую прогулку вместе с вами.
Уоррена совершенно искренне позабавили эти слова девушки, и он рассмеялся.
— Суть в том, Надя, что вы заставляете меня всегда быть начеку не только из-за непредсказуемости. Вы, как правило, опережаете меня на один ход. Стоило мне только подумать, что от вас будут ожидать умения хорошо держаться в седле, как вы тут же говорите мне точно о таком предвидении.
— Когда мы были в Париже, подобные заявления с моей стороны показались бы слишком самонадеянными, но, возможно, еще настанет день, когда я смогу возместить вам деньги, потраченные на меня.
Она беспомощно развела руки и добавила:
— Но в настоящий момент… не могу придумать, как мне добиться этого.
— Вы забываете, что не вы передо мной в долгу, а я перед вами, — ответил Уоррен, — И я так благодарен вам, что готов снова и снова повторять «спасибо», ибо не нахожу других слов, чтобы объяснить, как много значит для меня ваше присутствие здесь.
Она подняла глаза, и их взгляды встретились.
У него мелькнула мысль, что он мог бы доказать свою благодарность поцелуем.
Ему было очень трудно вынудить себя отвести взгляд от нее.
Стряхнув наконец наваждение, Уоррен сказал:
— Сейчас вы впервые увидите Баквуд, и я уверен, он вас не разочарует.
Глава 5

Похороны завершились, и семейство начало разъезжаться. Все поздравляли Уоррена по случаю его помолвки и подчеркивали, что с Надей ему повезло.
Он чувствовал в их словах искренность, а не простую вежливость.
Он и сам заметил, что в первый день после завтрака и после обеда Надя не преминула поговорить с теми из его родственников, на которых никто не обращал внимания, так как они были довольно меланхоличны и неинтересны.
Он счел это проявлением такта и не удержался от сравнения ее с Магнолией, неизменно старавшейся на любом приеме оказываться в центре внимания мужской половины гостей.
Не в пример ей Надя была особенно любезна с пожилыми женщинами, которых прочие члены семейства годами относили к разряду скучнейших особ.
Когда все разъехались, Уоррен отправился в экипаже в дом своей матери: он нашел ее вместе с Надей в гостиной за чаепитием.
— Мы сегодня засиделись довольно поздно, мой драгоценный, — сказала леди Вуд, — но я поняла, чашка доброго чая — это как раз то, что нужно для поддержания моих сил.
— Ты была очень мужественна, мама! — Уоррен наклонился, чтобы поцеловать ее. — Я только хочу надеяться, что все это не оказалось чрезмерным для тебя.
— Безусловно, все это довольно огорчительно. — тихо сказала мать, — ибо я очень хорошо относилась к Артуру. Однако ему не пришлось медленно угасать в течение нескольких месяцев, как твоему бедному отцу.
Уоррену всегда была ненавистна мысль о медленной смерти; как говорил некогда Карл Второй, для этого ему понадобилось «чрезвычайно долгое время».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42