На минуту воцарилась тишина, но эта минута показалась девушке вечностью. Наконец он заговорил:– Через несколько минут меня осмотрит врач. Когда он уйдет, мы обсудим наши дальнейшие планы. Как известно, вам, как невесте, полагается провести медовый месяц. – От этих слов у девушки на щеках выступил румянец, она собиралась что-то сказать, но тут вошел дворецкий и доложил о приезде врача. – Прошу прощения, – сказал Джастин.Он вышел, и девушка осталась одна. Да, одна, как никогда. Она поняла это сейчас и закрыла руками глаза; она ощущала одиночество, бесконечное одиночество. Сейчас ей было хуже, чем в день, когда она уезжала из Стэверли. Никогда в своей жизни девушка не переживала ничего подобного. Любить и быть одинокой со своим чувством означало быть покинутой, настолько одинокой, что не передать никакими словами.Девушка подошла к окну. По улице шел нищий с обезьянкой на плече. Она прыгнула на тротуар и стала протягивать прохожим свои крохотные лапки.Серина наблюдала за этой сценой, а мысли ее витали далеко. День стоял знойный и душный, но сквозь тучи пробивались лучи солнца. На левой руке Серины сверкнуло колечко.Она отдернула руку с занавеса и отошла от окна. Некоторое время девушка внимательно рассматривала колечко и вдруг всхлипнула. Серина старалась держаться. Она боялась думать, страшилась даже одной мысли о том, что означало это кольцо – маленькое и простое.Невольно Серина закрыла лицо руками; но почувствовав, как холодный металл коснулся ее щеки, она отдернула руку, как будто спасаясь от чего-то опасного. Она вновь посмотрела на свою руку. Ей вдруг захотелось сорвать кольцо с пальца, но... Она снова подошла к окну.Нищий с обезьяной еще не ушел. К нему присоединился другой – одноногий бывший солдат с деревянным протезом, в потрепанном грязном мундире и с черной повязкой на глазу. Мужчины о чем-то так оживленно спорили, что, казалось, между ними сейчас разразится ссора. Серина равнодушно отвернулась.Как долго врач не уходит! Она не могла дождаться, пока он уйдет, ей не терпелось поговорить с Джастином, и все же... она вздрагивала от самой этой мысли. Джастин стал ее мужем! Это казалось невозможным, и все же свершилось. Вчера она едва ли могла представить, что сегодня наденет его кольцо, что будет носить его фамилию.Серина опять закрыла лицо руками, зажмурила глаза. Да, она уже имеет право носить его фамилию, но как мало это меняло, между ними оставалась огромная пропасть. Услышав голос Джастина в соседней комнате, девушка готова была броситься к нему, упасть на колени и рассказать обо всем, что было в ее сердце. И вспомнив прикосновение его рук, девушка задрожала всем телом...Нет. Нельзя допускать подобных мыслей, нужно контролировать себя, свое желание.Она прошлась взад и вперед по комнате, но никак не могла избавиться от напряжения, тело ее как будто била лихорадка. Девушка понимала, что нужно что-то предпринять, пойти на отчаянный шаг, который спасет ее от того, чтобы не допустить ничего подобного. Она знала, что любит его безгранично. Если он дотронется до нее, если...Серина закусила губу. Она не сможет удержаться от того, чтобы не закричать, и тогда он догадается о том, как она его любит. О Боже, как она глупа, что пытается скрыть такую тайну. Серина старалась отвлечь себя мыслью о La Flamme, вспомнить необыкновенную красоту женщины, которую выбрал Джастин; но даже если эти мысли причиняли ей боль, она знала, что в минуту, когда появится Джастин, не сможет думать ни о чем, кроме того, что ее собственная плоть так слаба и ее желание так сильно.– Мне нужно бежать, – подумала она в отчаянии. – Я должна уйти от него! Не могу здесь оставаться!Но только ей пришла в голову эта мысль, как открылась дверь и вошел Джастин.– Хорошие новости, – сказал он улыбаясь, – врач вполне доволен. Рана заживает, и я могу уже снять повязку.– Я рада, – ответила девушка, – очень рада.Она говорила почти неслышно, еле дыша, но, казалось, Джастин этого не замечал. Он подошел к ней.– Ну а теперь мы можем поговорить о планах – о наших планах.Серина вздрогнула.– Мы останемся здесь? – спросил он. – Может, лучше поехать в Бат? Или, может, вам хочется куда-нибудь в другое место? – Я подумал, может быть, вы хотите побыть в Стэверли?Тут девушка вскрикнула, готовая расплакаться:– Нет, нет, нет... только не в Стэверли.– Ну хорошо, не надо в Стэверли.– Думаю... мне... кажется... я вернусь в Мэндрейк, – проговорила Серина, подозревая, что попала в ловушку, из которой не сможет никак выбраться.– В Мэндрейк? – спросил Джастин. – Ну конечно, если вам так хочется. Мы вернемся вместе.Серина отвернулась и отошла к окну, так ей легче было говорить с ним.– Нам незачем возвращаться вместе. Я прекрасно понимаю наше положение... и ваш благородный поступок; но сейчас мы одни и незачем притворяться.Она некоторое время молчала, а затем с трудом заставила себя снова повернуться к нему. И когда Джастин снова заговорил, в его голосе появилась насмешка.– Разве кто-нибудь говорит о притворстве, Серина?– Я говорю. Почему бы нам не быть откровенными? – Она посмотрела прямо ему в лицо. – Милорд, вы женились на мне, и перед Богом и людьми я ваша жена; но давайте не забывать об обстоятельствах, при которых мы встретились. Вы выиграли меня в карты, и я заплатила вам долг моего отца. Более того, вчера вечером я сама подписала себе приговор. Я приехала сюда без сопровождающих, а вы поступили достаточно благородно и спасли мою репутацию. Обязательства выполнены обеими сторонами, милорд – больше от нас ничего не требуется.– Подойди ко мне, Серина.Джастин говорил низким и тихим голосом, в котором чувствовалась нежность, хотя его слова звучали как приказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86