Они были так заняты друг другом, что прошло немало времени, прежде чем Кассия поняла свою оплошность — она до сих пор не сказала ни слова джентльмену, сидевшему по другую руку, и, стараясь загладить вину, обратилась к нему:
— Пожалуйста, простите меня, я, кажется, совсем позабыла о вас, но я нахожу историю этого прекрасного замка такой занимательной!
— Как, без сомнения, и красноречивого рассказчика, — отозвался мужчина. Что-то в его тоне поразило Кассию, и, посмотрев на соседа, она подумала, что в его лице есть что-то несимпатичное.
— Извините, не напомните ли вы мне, как вас зовут? Я плохо запоминаю имена с первого раза.
— Я Орвил де Байе. Паршивая овца в нашем семействе.
— Но почему? — рассмеялась Кассия.
— Потому что неизменно попадаю в беду и, следовательно, приезжаю домой лишь в том случае, когда этого не избежать.
Кассия удивилась такой откровенности, но Орвил продолжал:
— В то же время не могу устоять перед скачками, а лошади Вера — лучшие во Франции, и, поскольку мне такие не по карману, я намереваюсь воспользоваться его гостеприимством. Кроме того, мне очень хочется выиграть один из призов, которые Вер так щедро раздает.
Последние слова прозвучали настолько издевательски, что Кассия с любопытством переспросила:
— Какие призы?
— Если вы думаете, что речь идет о серебряных кубках и тому подобной чепухе, — забудьте об этом! Я намереваюсь получить золотые луидоры, которые Вер презентует каждому победителю. Ничего, он может себе это позволить!
Он и не думал скрывать ни зависти, ни алчности, и Кассия невольно смутилась. Но Орвил, по всей видимости, заметив это, злобно рассмеялся:
— Поскольку вы почетная гостья, то, вероятно, будете помогать ему растрачивать фамильное состояние столь нелепым образом! И это в то время, когда мои карманы пусты и я не знаю, когда в следующий раз буду обедать!
— Позвольте вам не поверить! — покачала головой Кассия. Ей стало больно, что кто-то может так порочить маркиза, но Орвил, не слушая, продолжал:
— Но это правда, и моя единственная надежда на то, что Вер никогда не женится. Если он наконец сломает себе шею, я получу шанс унаследовать титул и поместье.
— Как вы можете говорить подобные вещи?! — негодующе выпалила Кассия.
— Так вы его очередная, защитница? — осведомился Орвил. — Значит, и вы такая же, как и все остальные женщины, которые роятся вокруг него, словно стервятники над падалью.
Кассия затаила дыхание, но Орвил не знал жалости:
— Если вы привлекли его внимание, тем лучше! Вы замужем и, с моей точки зрения, совершенно безвредны!
Он снова ехидно усмехнулся:
— Тетушка и бабка были вне себя от радости, когда он вернулся из Англии и объявил, что пригласил погостить еще одну красавицу! Они посчитали, что это будет милая невинная девушка, которую наш дорогой Вер собирается взять в жены, и некоторое время даже я боялся…
— Неужели вам нисколько не стыдно? — оборвала его Кассия.
— Но, оказывается, тревожиться не было причин, — не обращая на нее внимания, исповедовался Орвил. — Вы замужем и со временем надоедите ему, как и все остальные, а потом он снова отыщет какого-нибудь крольчонка, который будет заглядывать ему в глаза и ловить каждое слово!
Кассия не могла поверить ушам. Неужели он — двоюродный брат маркиза — может быть таким грубым и циничным?!
Но тут Орвил осушил очередной бокал вина, и девушка, решив, что он слишком много выпил, поспешно обернулась к маркизу. Тот, очевидно, все слышал, потому что в его глазах блеснул гнев. Но вслух маркиз лишь спокойно сказал:
— Я бы хотел показать вам после ужина некоторые картины из моего собрания.
— А я с удовольствием посмотрела бы на них, и завтра, если будет время, собиралась пройтись по замку.
— У нас всегда будет время заняться тем, чего мы действительно хотим, — кивнул маркиз.
Дамы и мужчины покинули столовую вместе, и, вернувшись в салон, Кассия увидела, что Перри, как и за ужином, целиком поглощен беседой с Лизетт.
— Какая хорошенькая у вас племянница! — сказала она подошедшему маркизу первое, что пришло ей на ум. — Как, должно быть, печально для нее овдоветь в столь юном возрасте!
— Возможно, это и было бы печально, — согласился маркиз, — если бы этот брак не принес ей одни несчастья!
— Несчастья? — повторила Кассия.
— Он был очень богат и очень испорчен; к тому же он был наполовину грек.
Кассия недоуменно подняла брови, и маркиз пояснил:
— Мать его была гречанка и немилосердно баловала своего единственного сына, так что тот ни с кем и ни с чем не считался, кроме себя и своих капризов.
— Значит, Лизетт пришлось много пережить, — посочувствовала Кассия.
— Зато теперь она счастлива, обретя свободу от брака по расчету, устроенного родителями!
— Понимаю! Я совсем забыла, что во Франции девушки нечасто выходят замуж по любви, но, по моему мнению, это неправильно и приносит людям одни лишь страдания!
— Вы правы, — спокойно подтвердил маркиз. Разговаривая, они подошли к противоположной стене, на которой висело замечательное полотно Пуссена.
Что-то в тоне маркиза заставило Кассию предположить, что, возможно, маркиз сам был когда-то женат — ведь помолвки между аристократами часто заключаются едва ли не с колыбели. И словно подтверждая ее догадку, маркиз признался:
— Когда мне было двадцать два года, отец нашел мне невесту и потребовал, чтобы я женился.
— И вы тоже были несчастливы?
— Свадьба не состоялась, и я крайне благодарен судьбе за это. Моя нареченная сбежала за две недели до торжественного события.
— Неужели? Вы, должно быть, ужасно расстроились! Какой удар!
— Скорее я чувствовал себя униженным, — возразил маркиз, — хотя с самой первой встречи подозревал, что она увлечена кем-то другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38