Они считают, что у нас, американцев, нет вкуса. Мне кажется, это платье слишком простенькое и будничное для ужина в Париже.— Это как раз то, что мне сегодня нужно, — твердо ответила девушка.— Оно вам очень к лицу, хотя и повседневное. Я не хочу сказать, что оно вам не идет, — продолжала Чэрити, — но ведь вам идут многие вещи, мисс Вада. Даже господин Уорт сказал сегодня утром, когда вы примеряли платья: «Она прелестна, она просто неотразима! Изумительна!»— И я не собиралась с ним спорить.— Спасибо, Чэрити! — улыбнулась Вада. Она уже приготовилась, чтобы идти, и, взяв с собой только шифоновый шарф вместо накидки, поскольку было совсем тепло, с нетерпением и опаской поджидала мальчика-посыльного, который должен был сообщить, что Пьер Вальмон ждет ее внизу.— Вы не должны подниматься ко мне в номер, — предупредила его девушка. — Моя служанка, точнее, служанка мисс Хольц остановилась со мной, и ей покажется странным, что с вами нет дамы.— Вы тоже считаете, что это странно? — спросил он с изумлением.— Нет, совсем нет, меня это не смущает, — ответила Вада. — Я так хочу увидеть ваших друзей-символистов!«Он и понятия не имеет, — подумала Вада, — какой неслыханно независимый поступок она совершает, приняв его приглашение».Она нигде и никогда в жизни еще не бывала без присмотра.Насколько она помнила, ей ни разу не представилась возможность самой выбрать для себя развлечение — будь то театр, вечеринка или даже знакомство с городскими достопримечательностями.Все всегда заранее планировалось и готовилось. Валу возили с места на место или вкладывали в нее знания, словно она была куклой, — по мнению всех, именно это ей и было нужно.Более того, она считала, что ее жизнь с предполагаемым мужем ничем не будет отличаться от ее жизни дома.Мать миссис Хольц была англичанкой и регулярно навещала своих близких в Англии. Поэтому многие обычаи в доме Хольцев были заведены на английский манер.Вада часто вспоминала, что ее отец не всегда выдерживал эти правила. Однажды он заявил:— Мне совсем не интересно знать, что делают англичане и что они не делают! Я, черт возьми, американец и желаю вести себя, как все нормальные американцы!Сейчас Вада уже не могла бы сказать, что обычно вызывало подобные вспышки, но хорошо помнила, что ее мать потом ходила с надутыми губами, пока отец не просил прощения.Извинения охотно принимались; как правило, за ними следовал бриллиантовый браслет в коробочке, обтянутой атласным шелком.Так могла ли она в такой ситуации, спрашивала себя Вада, отказаться от Богом посланной возможности в лице Пьера Вальмона — увидеть и услышать то, что всегда считала для себя недоступным?Наконец ей сообщили, что он внизу. В сопровождении мальчика-слуги, неотразимого в своей униформе с блестящими пуговицами, Вада спустилась вниз и обнаружила Пьера в одной из гостиных на первом этаже отеля.Его зеленый бархатный сюртук и развевающийся черный шелковый галстук, казалось, неуместны среди растений в кадках, больших генуэзских плюшевых диванов и стен, обтянутых дамастом, между многочисленных вертикальных зеркал в позолоченных рамах.Вада нерешительно приближалась к нему. Она чувствовала, что он смотрит на нее не отрываясь, возможно даже, в душе критикует ее внешний вид.Он молчал, и Вада проговорила первое, что пришло в голову:— Я так боялась, что вы забудете зайти за мной.Пьер Вальмон улыбнулся:— Неужели вы действительно могли подумать, что я способен забыть о таком важном деле? Сказать по правде, я считал минуты.Вада рассмеялась:— Может быть, но я вам не верю. Наверно, такой банальный комплимент можно услышать от любого француза!— Ну, тогда сказать его по-английски? — предложил он. — Я так ждал предстоящей встречи!— Вы говорите по-английски! — Вада была в восторге.— Я, конечно, не владею им так свободно, как вы французским.— А вот этот комплимент я с радостью принимаю, — сказала Вада. — Он, пожалуй, стоит тех мучений и слез, которые я пролила, пока зубрила все эти ужасно сложные глаголы.— Результат действительно впечатляющий и невероятный.Вада снова почувствовала, что стесняется. Сейчас, когда они перешли на английский, она вдруг смутилась; этого не было, когда они говорили по-французски.— Я думаю, — начал Пьер, — что сначала нам не мешало бы перекусить. В «Солей д'Ор»я могу рекомендовать вам атмосферу, но, к сожалению, не могу сделать того же в отношении еды.— О, это было бы чудесно! — обрадовалась Вада. — Мне все время так хочется пойти в парижский ресторан, но боюсь, что такая возможность никогда не представится.— Почему же?— Я знаю, что в Париже двух женщин без сопровождения мужчин не обслуживают.— Но здесь множество мест, где это не имеет никакого значения. Впрочем, если у вас в руках будет американский флаг, любой ресторан вас примет.Вада поняла, что он над ней подшучивает, и ответила с вызовом:— Вы хотите сказать, что американцы ведут себя так неординарно, что никто не удивляется, глядя на их выходки?— Я бы сказал, они ведут себя отважно, а не вызывающе, — тихо произнес Пьер. — Так же и вы себя ведете… Ну что ж, вперед, мне еще нужно очень много вам показать!Они направились к выходу.Служащий отеля вызвал экипаж, и Пьер Вальмон распорядился опустить у него верх.— Сегодня теплый вечер, — сказал он, — я хочу, чтобы вы увидели Париж, особенно ту его часть, которая откроется, когда мы будем проезжать через Сену.— Вы так хорошо понимаете меня и предвидите все, что мне хочется сделать, — проговорила девушка. — Как раз об этом я часто мечтала, но думала, что моя мечта никогда не осуществится.— Неужели Париж в самом деле так притягивает молодых американок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57