Голос девушки звучал сейчас удивительно ласково, певуче и мелодично — совсем не так, как раньше.
Граф тоже поднялся и стоял теперь, глядя на нее; затем он сказал очень тихо:
— Думаю, все мы пытаемся найти то, о чем вы говорили сейчас, мы ищем это всю жизнь, но оно вечно ускользает от нас.
Калиста обернулась к нему:
— В таком случае, любовь неуловима, неуловима, как вы!
— Не могу сказать, чтобы мне особенно льстило такое определение, — возразил граф.
— Могу себе представить! Особенно теперь, когда оно натолкнуло маму на мысль отнять у вас право пользоваться этой славой и дальше! Какая мука, должно быть, — терпеть приставания этих докучных, назойливых женщин!
В каждом слове девушки звучала едкая ирония.
— Ваша мать совершенно права, называя вас сорванцом, Калиста, — заметил граф. — Я только добавил бы к этому, что вы еще и маленький дерзкий дьяволенок!
— Благодарю вас, милорд! — ответила Калиста. — Если бы на мне сейчас было платье, я бы сделала вам глубокий реверанс. Раз так, я лучше пойду впереди, а то боюсь, что если этот» маленький дерзкий дьяволенок» не проводит вас, вы заблудитесь и не найдете дороги домой!
Она повернулась и пошла вперед так быстро, что графу стоило немалого труда не отставать от нее. Через несколько минут они подошли к дому, и граф, остановившись в тени рододендронов, закинул голову и посмотрел на высокое раскидистое дерево магнолии, росшее у него под окном.
— Вам нет необходимости возвращаться этим путем, — сказала Калиста, будто прочитав его мысли. — У меня есть ключ от двери, выходящей в сад, и все, что вам нужно сделать, — это подняться прямо по лестнице и пройти налево в свою спальню. — Помолчав немного, она добавила:
— Если вдруг, по какой-нибудь несчастной случайности, вы столкнетесь с кем-либо из гостей, скажите, что вам не спалось и вы вышли в сад немного прогуляться, подышать свежим ночным воздухом. Никому и в голову не придет, что вы были здесь не один!
Не дожидаясь, пока граф что-нибудь ответит, Калиста побежала по садовой дорожке к дому.
Граф заметил, что внизу, чуть правее его окна, действительно просматривается какая-то дверь.
Вытащив ключ из кармана рейтуз, Калиста повернула его в замке, и дверь распахнулась.
— Спокойной ночи! — прошептала она одними губами, почти неслышно.
— Спокойной ночи, Калиста! — ответил граф. — И позвольте поблагодарить вас за весьма неожиданную, но очень приятную и интересную беседу!
Она скорчила смешную гримаску, и граф заметил, как блеснули в темноте ее глаза.
Войдя в дом, он услышал, как она тихо прикрыла за ним дверь и как щелкнул замок, когда в нем повернули ключ.
На следующее утро графу трудно было поверить, что весь ночной разговор с Калистой не приснился ему, что все это происходило на самом деле; однако времени на размышления у него не было.
Лорд Яксли зашел за ним очень рано, и они сразу же отправились смотреть на лошадей, которых как раз готовили к скачкам, чтобы решить, кто из этих великолепных чистокровных скакунов, собранных на холмах Эпсома, станет победителем в предстоящих заездах.
Они встретили там нескольких своих друзей, которых интересовал тот же самый вопрос, и большинство из них с явной тревогой поглядывало на лошадей графа, очевидно сомневаясь, удастся ли хоть кому-нибудь обойти их.
Лошади графа должны были участвовать в трех заездах из пяти, и только в одном из них он не был уверен в успехе — в том, где соперником его был лорд Хиллебороу, с его прекрасным чистокровным жеребцом.
Делоса граф приберегал для второго дня дерби; тренер уверял его, что лошадь находится в отличной форме.
Они вернулись в имение Чевингтон, чтобы позавтракать и переодеться, перед тем Как ехать на бега, и граф нисколько не удивился, не заметив нигде Калисты.
Случайно он услышал, как леди Чевингтон спрашивала у прислуги, где ее дочь.
— Мисс Калиста уже уехала, миледи. Я думала, вашей светлости известно, что она собирается отправиться на бега рано утром.
— Она поехала верхом? — поинтересовалась леди Чевингтон.
— Да, миледи.
— Она ведь прекрасно знала, что я хочу, чтобы она поехала со мной в экипаже! — раздраженно воскликнула леди Чевингтон.
Затем сообразив, что уже слишком поздно и она все равно не может ничего изменить, переключила все свое внимание на гостей и больше не упоминала о дочери.
Во время скачек графу на мгновение показалось, что он различил Калисту среди публики, собравшейся на холмах, по другую сторону беговой дорожки.
Он был почти уверен, что узнал Кентавра с его белой звездочкой на лбу и белоснежными чулками на передних ногах.
Но если это и была Калиста, то она нашла себе весьма укромное местечко, хорошо укрытое от любопытных взглядов зрителей на трибунах, и у графа создалось впечатление, что она приготовилась наблюдать за скачками из самого дальнего уголка ипподрома, предпочтя его удобному креслу где-нибудь в первом ряду.
Лошадь графа с блеском победила во втором заезде и немного обошла соперников в третьем.
Он проиграл, как и ожидал, впрочем, всего лишь в одном из трех заездов, в которых участвовал, но это не могло погасить его радости, и он возвращался в имение Чевингтон в приподнятом настроении.
— Хороший выдался для тебя денек, Озри, а? — улыбнулся лорд Яксли.
— Прекрасный! — ответил граф.
— Надеюсь, завтра тебя ожидают еще более блестящие победы!
— Ты же знаешь, это совсем другое дело, — сказал граф. — Против нас будут выставлены лучшие лошади Англии, и я не очень-то уверен, что Делос будет на высоте.
— Думаю, он покажет себя! — не теряя оптимизма, возразил лорд Яксли. — Я скажу больше, Озри, — это будет необыкновенно важная для тебя победа, которая сделает твое имя еще более популярным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67