— спросил Фрэдди, улыбаясь.
— Именно об этом я и хотел тебе рассказать, — ответил маркиз. Его глаза таинственно поблескивали. — Ты не поверишь, но я решил жениться!
— Жениться?
Если маркиз намеревался ошеломить друга, то ему это, несомненно, удалось. В первое мгновение Фрэдди Уэйборн не мог вымолвить ни слова, просто приоткрыл рот и уставился на маркиза в полном недоумении.
Когда дар речи вернулся к нему, он вскрикнул:
— Черт возьми! Как тебе в голову могла прийти подобная идея?
— Лайонел превратился в ярого сторонника радикалов.
Только и твердит, что, когда этот дом перейдет по наследству ему, он сожжет его дотла, чтобы превратить наши владения в обычную землю и дать возможность всем, кто пожелает, ею пользоваться, — пояснил маркиз.
Фрэдди Уэйборн ахнул:
— Не может быть!
— Я слышал об этом из трех различных источников, — сказал маркиз. — И признаюсь тебе честно: меня поведение Лайонела нисколько не удивляет.
Фрэдди Уэйборн давно знал, что на протяжении долгих лет Лайонел, лорд Стивингтон — младший брат маркиза, является в их семье яблоком раздора.
С подобными проблемами приходилось сталкиваться многим английским семействам, в которых имелись младшие сыновья. Младшие всегда относились с недоброжелательностью к законным наследникам отцов, старшим братьям, однако в отличие от Лайонела никто из них не вел себя настолько агрессивно.
Фрэдди не переставал удивляться непохожести Лайонела и маркиза — внешней и внутренней.
Лайонел фанатично ненавидел брата и все, что он любил, все, чем увлекался. Именно ненависть и заставила его стать крайним радикалом.
Маркиз не сильно тревожился бы из-за нелюбви к нему братца, если бы тот не угрожал уничтожить их дом — настоящее произведение искусства, одну из наиболее величественных и прекрасных построек Великобритании, а также находившиеся в этом доме бесценные сокровища.
Картинами Труна мечтали владеть не только все известнейшие художественные галереи и музеи страны, но и сам принц-регент. Он не раз с завистью говорил маркизу на различных приемах:
— Как бы я ни старался собрать коллекцию, подобную вашей, Трун, все равно не смогу это сделать. Даже если проживу на свете тысячу лет!
Фрэдди покачал головой:
— Скорее всего не следует воспринимать слова Лайонела всерьез. У него рука не поднимется уничтожить родной дом. К тому же столь замечательный.
— Не знаю, не знаю, — протянул маркиз. — Порой мне кажется, Лайонел совершенно обезумел от злобы и готов на что угодно. Еще немного, и мой брат меня подожжет вместе с Труном!
Он сказал это без гнева и обиды, как будто просто констатировал факт.
— Так вот почему ты решил жениться. Хочешь обзавестись собственным наследником, — задумчиво произнес Фрэдди. — А ты уверен, что у Лайонела не возникнет желания избавиться от твоего ребенка? Или от жены, когда она будет носить младенца в своей утробе?
— Отныне я намерен следить за каждым движением Лайонела, — ответил маркиз. — А женитьба в любом случае пойдет мне на пользу. Полагаю, мне уже пора поостепениться. И матушка обрадуется. Как только я повзрослел, она принялась молить Бога о том, чтобы тот меня образумил.
Фрэдди улыбнулся. В его глазах заплясали искорки.
— Наконец-то Всевышний услышал просьбу вдовствующей маркизы. А женитьба тебе и впрямь не помешает. Наследник у тебя должен получиться отличный. Непременно научи его озорничать. Это один из наиболее выдающихся твоих таланте в.
Маркиз рассмеялся:
— Обязательно научу. Если только Лайонел не прикончит меня раньше.
— Конечно, как воин ты тоже неплох, — добродушно-шутливым тоном добавил Фрэдди. — Не зря ведь во время военных операций во Франции тебе вручали медали за отвагу.
Лицо маркиза неожиданно погрустнело.
— Знаешь, Фрэдди, — сказал он после непродолжительного молчания, — мне очень не хватает тех ощущений, что испытываешь на войне: постоянного ожидания опасности, необходимости преодолевать страшные трудности, удовлетворения после успешно проведенного боя…
Фрэдди хмыкнул:
— Гораздо лучше, когда нет никаких войн. Помнишь, как однажды до нас не дошли повозки с провизией и мы были вынуждены голодать двое суток?
— Помню, но я говорю о другом. Я скучаю по тому чувству, когда ты знаешь, ради чего рискуешь жизнью, — ответил маркиз. — Мы занимались очень важным делом: пытались победить врага, перехитрить его. А для этого не жалели себя и были вынуждены вовсю работать мозгами.
Фрэдди в голову пришла вдруг странная мысль.
Вообще-то он был менее сообразительным, чем его друг, — всегда размышлял над тем или иным явлением или событием несколько дольше. Зато приходил к более верным выводам.
— А не оттого ли, дорогой мой Серле, ты ударился в разгул по окончании войны, что заскучал по ее опасностям и трудностям?
— Может, и оттого, — ответил маркиз. — Одно я знаю определенно: что нахожу мир чертовски скучным. И пока не организую людей на совершение чего-нибудь забавного, не знаю, куда мне деваться.
— Какая чушь! — воскликнул Фрэдди. — Ушам своим не верю. Ты, обладатель огромных денег, лошадей, каких нет ни у кого из твоего окружения, и божественной внешности, говоришь мне подобные вещи! Несравненные женщины сходят по тебе с ума! Да как ты можешь называть жизнь чертовски скучной? Ты слишком избалован и поразительно неблагодарен!
— Даже не стану спорить с тобой, Фрэдди. — Маркиз пожал плечами. — Тем не менее мне все равно ужасно неинтересно жить.
— Думаешь, после женитьбы твоя скука исчезнет? — спросил Фрэдди, усмехаясь.
— Возможно, лишь усилится, — ответил маркиз и вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48