Джентльмен, с которым она говорила, сказал ей, где висят дорогие картины, и Мариста невольно подумала, что граф, у которого и без того так много имущества, забудет о них.
Когда он уедет, они могли бы забрать картины, проникнув в замок через потайной ход, через который Энтони в свое время вынес кое-какие личные вещи.
Эти мысли привели Маристу в ужас.
Как хотя бы на минуту ей могла прийти в голову мысль украсть у графа то, что теперь принадлежит ему, даже если эти картины не представляют для него никакого интереса!
И все-таки горько было сознавать, что граф извлек выгоду из того, что отец не удосужился вовремя оценить имущество, хранящееся в замке, или хотя бы картины.
Оглядываясь назад, девушка вспоминала, как отец гордился замком.
Но любила его именно мать; она восторгалась его красотой и неизменно заботилась о том, чтобы комнаты были со вкусом обставлены и чтобы там всегда благоухали свежие цветы.
«Но маменька никогда не разбиралась в живописи», — подумала Мариста.
Она дала себе клятву, если когда-нибудь ей выпадет удача обладать чем-нибудь старинным и прекрасным, она не допустит, чтобы ценность произведения игнорировалась.
«Как глупо! Боже, как глупо!» — повторяла она про себя, и сердце ее разрывалось.
Глядя, как граф подводит к ней очередного гостя, она возненавидела его еще больше не только потому, что он так уверен в себе, но и потому, что все, к чему он прикоснется, превращается в золото.
Глава 4
— Это был чудесный, чудесный вечер! — воскликнула Летти на следующее утро, с опозданием спустившись к завтраку.
Мариста чувствовала себя разбитой, но Летти выглядела оживленной и бодрой.
— Мне никогда еще не было так весело, — продолжала она, пока Мариста наливала ей кофе.
Ханна на кухне жарила яичницу.
— Представляю, каково сегодня Энтони. — никак не могла наговориться Летти. — Встать в пять утра, учитывая, во сколько мы вернулись вчера…
Мариста с радостью уехала бы пораньше, но она не хотела портить удовольствие сестре.
Кроме того, Энтони ушел куда-то to своей дамой и не возвращался довольно долго.
Мариста справедливо рассудила, что если она решит уезжать, будет неудобно посылать кого-то на его поиски.
Когда наконец Энтони вернулся в гостиную, в глазах его Мариста заметила необычный блеск.
Сейчас он особенно напомнил ей отца: в его внешности появился какой-то налет бесшабашности, которого раньше не было.
Возвращаясь домой в комфортабельном экипаже графа, Летти говорила без умолку.
Энтони молчал, и Маристе ничего не оставалось, как слушать восторги сестры.
Перед сном Летти поцеловала Маристу и промолвила:
— Теперь я понимаю, почему папенька так стремился в Лондон и почему для Энтони невыносимо торчать здесь без гроша в кармане.
Мариста приуныла: ведь именно от этого она старалась оградить Летти — от осознания того, что недостаток денег заключил их в тюрьму и держит гораздо надежнее, чем любые замки и цепи.
Ханна вошла с одним яйцом на тарелке.
— Это все, что есть! — фыркнула она, ставя тарелку перед Летти. — И когда вы позавтракаете, я буду очень благодарна, если вы уберете со стола. Я навожу порядок на кухне, и вы могли бы немного помочь.
Она исчезла, не дожидаясь ответа, а Летти расхохоталась.
— Можно подумать, Ханна злится, что ее не пригласили к графу!
— На самом деле, мне кажется, — ответила Мариста, — она беспокоится за тебя — как, впрочем, и я.
— Ты беспокоишься за меня? — переспросила Летти. — Ас чего тебе за меня беспокоиться?
— Я понимаю, ты великолепно провела время вчера, — спокойно произнесла Мариста, — но нужно смотреть правде в глаза: граф может уехать в любую минуту, и мы не увидим его еще два года, если не больше.
— Перестань каркать! — возмутилась Летти. — Пока никто никуда не уехал, и сегодня Перегрин попросил меня встретиться с ним.
Мариста подняла брови.
— Перегрин?
— Не будь ханжой! — бросила Летти. — Не ждешь же ты в самом деле, что я буду каждые пять минут говорить «милорд» ему, графу и еще десятку мужчин, с которыми познакомилась вчера вечером. Мы друг, для друга Перегрин и Летти, и мне кажется, я знаю его уже много лет.
— Он уедет вместе с графом, — напомнила Мариста.
Летти ничего не ответила.
Она лишь улыбнулась, но выражение ее глаз не понравилось Маристе.
Помолчав немного, она сказала умоляюще:
— Прошу тебя, Летти, будь же разумной. Ты знаешь, мы не можем позволить себе водить дружбу с людьми, с которыми познакомились вчера вечером, а граф настолько непредсказуем, что может хоть сегодня решить, что замок ему надоел, и уехать, оставив нас в тоске и одиночестве.
Летти рассмеялась.
— Я отлично понимаю, что ты пытаешься мне втолковать, и клянусь, я буду следить за своим сердцем. Так что перестань беспокоиться.
— Ничего не могу поделать с собой, — горько вздохнула Мариста.
— Вчера мне показалось, что графу было очень интересно с тобой разговаривать, — заметила Летти. — Попробуй поддержать в нем этот интерес, чтобы он остался в замке, и тогда мы по крайней мере сможем хорошо есть и веселиться за его счет.
— Без сомнения, его не интересую я сама по себе.
— Что ты имеешь в виду?
Мариста не ответила и стала молча убирать со стола.
Она думала о том, что если граф действительно намерен выследить контрабандистов, то в случае его успеха пострадают многие окрестные жители.
Как и ее отец, Мариста старалась закрывать глаза на дилетантские попытки ввоза контрабандных товаров, случавшиеся время от времени на территории поместья.
Однако ей было известно: с тех пор, как граф — или его поверенный — уволил почти всех, кто состоял на службе у прежнего владельца замка, молодые люди, которые не пошли в армию или не стали моряками, жили тем, что могли выручить контрабандой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42