Но все-таки совесть мучила ее, и девушка думала о том, как бы ей невзначай упомянуть в разговоре с отцом о встрече с Пьером Валери.
Хотя он наверняка не одобрит знакомства с посторонним мужчиной, поскольку ей вообще не полагалось бы выходить из дома в отсутствие отца!
— Я буду ждать вас завтра вечером! — негромко произнес Пьер.
— Я приду, если у меня получится, — пообещала Симонетта, сознавая, сколь сомнительно принятое ею решение, какие неприятные последствия может повлечь за собой.
Словно камень, брошенный в пруд, от которого круги расходятся по воде до самых берегов.
Впрочем, не стоило слишком уж давать волю своему воображению.
Внутренний голос говорил ей, что она может доверять этому человеку, хотя почему у нее возникла такая уверенность, она не знала.
И все-таки нисколько не сомневалась: Пьер Валери не сделает ничего, что было бы ей неприятно или причинило бы боль. И ей очень хотелось посмотреть Ле-Бо в лунном сиянии.
«Он художник, и я пытаюсь стать таким же художником, — размышляла Симонетта. — Это то общее, что роднит нас. И ему покажется странным, если я стану настаивать, будто не могу одна пойти с ним погулять по окрестностям. Подобное поведение мало соответствовало бы моей роли ученицы художника».
Несомненно, отец не отпустил бы ее одну ни с кем из мужчин. Но Симонетта Террингтон-Тренч тем более не должна была общаться с каким-то художником. Да еще из числа тех, кого общество решительно не желало признавать.
Родственники и знакомые отца в Англии пришли бы в ужас, узнай они, что Симонетта вообще заговорила с подобным типом.
«Надо воспользоваться случаем, пока у меня появился такой шанс», — мелькнула у нее дерзкая мысль.
Как только она вернется в Англию, ее представят ко двору. И тогда ее везде и всюду, ночью и днем будут сопровождать родственницы, которым отец доверит эту почетную обязанность.
«Подобного шанса у тебя больше никогда не будет», — словно шептал ей на ухо кто-то невидимый. Может, это камни Ле-Бо смеялись над ее щепетильностью, ее неумением воспользоваться предоставленной ей на время независимостью.
— Я приду… Обещаю, приду… — вслух произнесла девушка и по глазам Пьера поняла, как он обрадовался ее словам. — А сейчас у нас есть только пять минут. Иначе мой учитель начнет беспокоиться, не случилось ли чего со мной.
И не дожидаясь ответа Валери, Симонетта побежала к храму. Добежав, она остановилась в дверях, как стояла накануне: руки распростерты, голова откинута, взгляд устремлен на скалы, возвышавшиеся над ней.
На ней было белое платье, и ее фигура, казалось, сливалась с древними каменными руинами, и лишь ослепительно ярким и сочным цветовым пятном отливали золотом в солнечных лучах волосы девушки, напоминая танцующие языки пламени.
Пьер Валери не мог отвести изумленного взгляда от картины, представшей его взору. Сам Боттичелли затруднился бы передать на холсте эту таинственную красоту. Молодой художник стоял в безмолвии несколько секунд, затем очнулся и стал лихорадочно писать.
Симонетта видела, что отец поглощен своей работой, но солнце уже скользнуло вниз по небосклону, тени становились длиннее. Краски вокруг изменились, и она отложила холст.
Девушке не очень нравилось то, что у нее получалось. И она решила на следующий день начать все сначала. Может, настанет момент, когда ее рукой будет двигать Всевышний, и тогда придет конец беспомощной сумятице красок, которая царила пока на ее холсте.
Она направилась к отцу, но он так глубоко погрузился в работу, что даже не заметил ее приближения, пока она не заговорила с ним.
— Думаю, мне пора возвращаться домой, папа.
— Неужели? — удивился герцог.
— Уже поздно, и, если мы собираемся обедать у графа, мне надо переодеться и привести себя в порядок.
Герцог улыбнулся.
— Никогда тебя не видел такой замарашкой, — признался он. — Полагаю, нам обоим следует позаботиться о своем виде, хотя, несомненно, мы вряд ли сможем соответствовать изысканной роскоши графского замка.
— Знаешь ли ты что-нибудь об этом графе, кроме того, что он покровительствует художникам-импрессионистам?
— Можно сказать, ничего. Как все богатые французы, он живет в роскоши. Но, думаю, ему далеко до прежних правителей Ле-Бо.
Симонетта рассмеялась.
— Я бы предпочла обедать в старом замке, а не у графа.
Представляешь, как было бы замечательно!
— О да, ты права! Но там мы не смогли бы восхищаться творением Моне. По правде говоря, эта картина — единственное оправдание пустой траты времени. Оно нам с тобой сейчас дорого.
Тон, каким отец произнес эти слова, заставил Симонетту внимательно посмотреть на него.
— Я рада, папа, что тебе, как и мне, граф не понравился.
Герцог ничего не ответил, молча разглядывая свою работу. Немного подождав, Симонетта спросила:
— Скажи, нам обязательно надо обедать у него сегодня?
— Мы приняли его приглашение. Сейчас отказываться было бы неприлично. Но, откровенно говоря, знакомство с подобными людьми меня мало интересует. Мы посмотрим картины из его коллекции и забудем о нем.
Герцога явно раздражали комплименты, которыми граф осыпал Симонетту. Да и то, как этот человек целовал ее руку, ему не понравилось, хотя он ни словом не обмолвился об этом дочери.
— Совершенно с тобой согласна. Это будет весьма благоразумно с нашей стороны, папа.
И Симонетта направилась к дому. Мари уже приготовила ей ванну в небольшой туалетной комнате, расположенной рядом со спальней ее отца. Там же стояли наготове чаны с холодной и горячей водой.
Вымывшись, Симонетта побежала наверх, чтобы подыскать себе подходящий наряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39