На секунду между ними воцарилось молчание, молчание, которое почему-то казалось ей исполненным куда большего смысла, чем любые слова; после чего, чувствуя себя испуганной и растерянной, Леона произнесла поспешно:— Дождь все еще идет.— Да, я слышу, — отозвался лорд Чард.— Мне жаль тех людей, которые оказались на улице в такой час, — продолжала Леона. — Хотя, конечно, их не должно быть много.— Всегда есть те, кому приходится оставаться вне дома в любую погоду, ясную или дождливую, — заметил он.— Да, вероятно, — согласилась Леона, пытаясь сообразить, кого именно он мог иметь в виду, за исключением контрабандистов.— Должно быть, зимою это место очень пустынно, — заметил он.— Порою здесь бывает просто жутко, когда поднимается буря, — призналась Леона. — Ветер свистит за порогом дома, и иногда в его вое мне слышится пронзительный крик, как будто кто-то снаружи умоляет впустить его. И тогда мне становится страшно.— И, несмотря на это, вы не хотите побывать в Лондоне, — сказал лорд Чард с улыбкой, — Нет, я не могу уехать отсюда, — ответила Леона.— Даже на короткое время? — не отступал он.— Только не в Лондон, — сказала Леона. — По-видимому, я гораздо больше боюсь Лондона, чем ветра и шторма на море.— Но почему же? В Лондоне, как и везде, наряду с дурными есть немало прекрасных людей. Там можно встретить и тех, чей кругозор далеко не всегда ограничивается светской жизнью, и даже тех, с кем можно обсуждать серьезные темы. Многие из них сами являются владельцами поместий в деревне.— Я знаю, — ответила Леона. — Я не настолько несведуща, чтобы не понять, что сельские жители тоже приезжают в Лондон. Просто там мне будет не по себе.— Да, пожалуй, вы правы, — вдруг произнес лорд Чард, к ее удивлению.Его реакция была настолько неожиданной, что Леона тотчас вскинула на него глаза.— Вы отличаетесь от всех других людей, — продолжал он, сопровождая свои слова выразительным взглядом. — Я часто спрашиваю себя, живое вы существо или нимфа, возникшая из речных туманов и белопенных волн, разбивающихся о скалы.— Ах, если бы! — невольно воскликнула она. — Но, к сожалению, я всего лишь простая смертная, милорд, со всеми заботами, волнениями и тревогами человеческого существа.— Разве они не останутся позади, если вы уедете отсюда? — спросил он.Леона покачала головой:— Нет, они все время будут преследовать меня, потому что стали частью моей жизни.— А если я попробую доказать вам, что вы ошибаетесь? — спросил он.Никогда еще в его голосе ей не слышалось столько страстного волнения, и снова глаза ее оказались прикованными к нему, и в душе ее пробуждалось странное волнующее чувство, которому она сама не могла дать определения. Она знала только, что ей хотелось услышать его признание, ее охватило необъяснимое радостное возбуждение и любопытство.— Вы позволите? — осведомился он ласковым тоном.— Если я опоздал, мисс Ракли, прошу меня извинить! — раздался от двери резкий, неприятный голос.Леона, вздрогнув, обернулась и увидела входившего в комнату Николаса Уэстона.— Нет, вы не опоздали, мистер Уэстон, — произнесла она с усилием, едва собравшись с мыслями и вспомнив, кто перед нею и что ему было здесь нужно.У нее возникло ощущение, словно она была внезапно и грубо разбужена ото сна — сна, окутанного налетом волшебства, который сейчас, когда она очнулась, не имел ничего общего с реальной действительностью, и все же, как ни странно, ощущение это сохранялось.— Мне кажется, милорд, я простудился, — сообщил почти с порога Николас Уэстон, обращаясь к лорду Чарду. — Нам никогда еще не случалось оставаться так долго под дождем.— Вы слишком изнежили себя, Николас, вот в чем ваша беда, — заметил лорд Чард.Хьюго появился несколькими минутами позже, рассыпаясь в извинениях. Как только они собрались, Брэмуэлл объявил, что обед подан, и все общество проследовало в столовую.Леона беспокоилась, придется ли угощение по вкусу гостям, и на этот раз ее опасения не были напрасными.Слуги могли сделать усилие в виде исключения, но им стоило слишком большого труда повторить свой вчерашний триумф. Леоне пришлось извиняться за то, что рыба оказалась плохо подогретой, а жаркое из цесарок слегка пригорело.— Боюсь, милорд, — говорила она, — что наша прислуга стареет. Один раз они ухитрились подать на стол превосходный обед, но на большее их не хватило. Если бы Хьюго и я этим вечером были в замке одни, нам пришлось бы довольствоваться холодной бараниной, пока миссис Берне не соизволила бы подняться на ноги.Она старалась обратить дело в шутку, полагая, что гораздо лучше быть искренней, чем делать вид, что пища была приготовлена так, как следовало.— Я все прекрасно понимаю, — отозвался лорд Чард. — И я знаю, что мы с Николасом представляем собой досадную помеху, навязываясь вам подобным образом.Вы должны простить меня, мисс Ракли, но, будучи всего лишь грубым солдатом, я успел забыть трудности домашней жизни в Англии.— О, я совсем не это имела в виду! — воскликнула Леона, покраснев при мысли, что ее слова могли быть истолкованы как желание отделаться от него. — Я только хотела объяснить…— Мне совершенно ясно, что именно вы намеревались этим сказать, — произнес лорд Чард. — Но я также сознаю, что мне не следует злоупотреблять вашим гостеприимством. Могу ли я внести со своей стороны предложение, которое, как я надеюсь, вы сочтете приемлемым?— Д-да, разумеется, — запинаясь, выговорила Леона, вне себя от стыда за свою бестактность.— В сущности, это приглашение, — объяснил лорд Чард, — вам и вашему брату отправиться завтра вместе со мною в Клантонбери. Моя сестра только что вернулась туда из Лондона и, я уверен, будет счастлива с вами познакомиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84