Этот восторг был похож на свет, что изображал ее отец, в нем сливались красота Венеции, величественная музыка и много цветов. Незнакомый мистический порыв уносил Люсию далеко в небеса, она уже не могла удержаться на ногах, она возносилась прямо в рай.
Словно догадавшись о ее ощущениях и придя в исступление от сладости и неопытности ее губ, маркиз крепче сжал объятия, и его поцелуи сделались более требовательными, настойчивыми и властными. Губы маркиза горели огнем, заставляя трепетать все тело Люсии. В груди у девушки разгоралось пламя, которое наконец достигло ее губ, и тогда она стала отвечать маркизу, чувствуя, что изнемогает от наслаждения.
Ей казалось, что за это время перевернулся мир. Когда маркиз поднял голову, Люсия тихо, почти шепотом пролепетала:
— Я… я люблю тебя! Я никогда не знала… таких поцелуев.
— Мне очень хотелось целовать тебя до бесконечности, — глухим голосом ответил маркиз, — но я боялся испугать тебя.
— Я… я не испугаюсь, — уверяла Люсия. — У меня такое чувство, словно это что-то волшебное… что-то невыразимо прекрасное… у меня нет слов описать всю красоту твоих поцелуев.
Вместо ответа маркиз вновь поцеловал девушку. Люсии казалось, что они стоят в лучах мерцающего света, льющегося не с неба, а из их сердец.
«Этот свет и есть… любовь», — думала Люсия.
И больше в мире уже не было ничего — только маркиз, только его руки и губы.
Пробудившиеся в Люсии чувства теперь невозможно было сдержать, она положила руку на плечо маркизу, и он заметил, что девушка приятно возбуждена.
— Ну разве может быть кто-нибудь прекраснее тебя! — произнес маркиз. — Ты единственная, не похожая ни на кого.
— Это… это правда?
— Я могу поклясться. Я никогда не испытывал более сладостного поцелуя, никогда не был так близок к женщине.
Люсия пыталась успокоиться.
— А я… никогда не думала, что ты… станешь меня целовать.
— Я это знал, — улыбнулся маркиз, — всякий раз, когда ты начинала спорить со мной и убеждать меня спасти Англию, мне все больше хотелось поговорить с тобой в более интимной обстановке.
— Я не наскучила тебе? — быстро спросила Люсия.
— Как ты можешь так говорить! Скажу тебе по секрету одну вещь, дорогая: любящему человеку любимый никогда не надоедает.
Он почувствовал трепет, пробежавший по телу Люсии. Девушка произнесла:
— Я… я не могу поверить в то, что ты любишь меня… думаю, что я… не могла не полюбить тебя… сначала я тебя… боготворила.
— Ты испортишь меня лестью — хотя на самом деле я очень горжусь услышанным. Я обещаю, дорогая, что всегда буду заботиться о тебе, ты никогда не останешься одна и ничего не будешь бояться.
Люсия с чувством вздохнула.
— Я мечтала о таких словах! Я боялась будущего… когда мы вернемся в Англию… и очень хотела, чтобы «Морской конек» шел как можно медленнее.
— Мы что-нибудь придумаем, — отозвался маркиз, — но сейчас я хочу одного — целовать тебя.
Его губы вновь прижались к ее губам. Маркиз нежно целовал Люсию, она дрожала от страсти и чувствовала, что он тоже трепещет.
Маркиз произнес:
— Как я мог знать, что в мире есть такая женщина как ты? Я должен был понять с самого первого мига, как только увидел тебя в кафе «Флориана», что ты — моя судьба, которой мне не избежать.
— А тебе хотелось бы… избежать?
— Ты знаешь, что говоришь глупости. Мы одно целое, Люсия, мы чувствуем друг друга, мы созвучны с тобой и вечно будем вместе.
— О, как я мечтаю об этом!
— Так оно и будет, я не устану повторять это до тех пор, пока ты не поверишь мне. Если мне не сбежать от тебя, то и тебя я никуда не отпущу.
С этими словами он ласково провел губами по ее лбу, по маленькому прямому носу, а когда ее губы уже искали поцелуя, маркиз поцеловал девушку в точеный подбородок. Губы маркиза будили в Люсии странные чувства.
Внезапно он наклонился и начал целовать ее нежную шею.
Люсия будто растворялась в звездном свете, в небывалом восторге. Ее дыхание сбилось, а тело сильнее прижималось к маркизу.
— Моя любимая! Моя дорогая! — повторял маркиз.
И вновь его губы прижались к ее губам, страстно, настойчиво, как никогда прежде.
Люсия поняла, что они с маркизом действительно единое целое, она чувствовала, как неумолимо соединялись их души и их тела.
Когда Люсия уже готова была умереть от наслаждения, маркиз воскликнул:
— К чему ждать? Я хочу тебя здесь и сейчас. Но сначала расскажу тебе о своих планах.
Люсия была потрясена новыми неожиданными ощущениями, которые пробудил в ней маркиз, что не могла говорить и только прижалась головой к его плечу.
— Ты рассказывала про свою старую нянюшку, — старался спокойно говорить маркиз. — Я думаю, лучше, если ты не поедешь к ней, а заберешь ее в Лондон.
Люсия ничего не понимала, но молчала, и маркиз продолжал:
— Она сможет присматривать за домом, который я куплю для тебя как можно ближе к моему собственному.
Я буду проводить с тобой каждую свободную минуту.
Люсия с трудом понимала его — она все еще чувствовала свет, исходивший, казалось, от маркиза и от нее самой. Свет этот слепил глаза и мешал думать спокойно, поэтому девушка лишь бормотала в ответ что-то неразборчивое, не в силах понять маркиза.
— Мы будем очень, очень счастливы, — продолжал маркиз. — Я обещаю тебе — а ты знаешь, я никогда не нарушаю обещаний. Если нам придется расстаться, то это произойдет лет через сто, не раньше. Ты больше не испытаешь нужды, как в Венеции.
Только сейчас Люсия постаралась выйти из забытья.
— Я… не понимаю.
— Потом у нас будет время поговорить об этом, моя любовь, — произнес маркиз. — А пока что я жажду одного — целовать тебя и научить тебя искусству любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40