Тина решила, что тропинка выведет к какой-нибудь деревне, но через некоторое время, видя, что тропинка все вьется и вьется, поняла: надо возвращаться.
На одном из зеленых лугов она заметила цыганский табор. Разноцветные кибитки стояли вокруг костра, на котором в большом котле варилось ароматное мясо. Тина с улыбкой подумала: сколько же цыплят, кроликов, а вероятно, и фазанов, принадлежащих лорду Уинчингему, оказались в этом котле? Потом заметила в крошечных окнах кибиток смуглые лица — ее с любопытством рассматривали. Из одной кибитки вылез цыган с длинными волосами, доходящими ему почти до плеч, и тоже уставился на нее.
Ей вдруг стало неловко за свое вторжение, и она, повернувшись, поспешила по тропинке в сторону коттеджа садовника. По дороге ей встретились две цыганки. Одна — старая, с аккуратно заплетенными волосами, заколотыми наверх. Другая — молодая, с волосами, темным облаком ниспадающими ей на плечи. Острый подбородок, любопытный, живой взгляд. Она напомнила Тине какое-то лесное животное. Обе несли большие корзины с прищепками и легко шагали по каменистой дороге босиком.
— Добрый день, — тепло и дружелюбно поздоровалась Тина, и цыганки остановились.
— Купите прищепки, миледи? — спросила женщина постарше.
У нее было очень милое лицо! Тина уловила что-то восточное в ее высоких скулах и темных миндалевидных глазах. Она вспомнила, как отец рассказывал, что цыгане происходят из Индии, через Персию они попали в Египет, из Египта — в Европу и, наконец, во времена правления Генриха VIII — в Англию.
— Боюсь, я не пользуюсь прищепками, — ответила Тина.
— Позвольте мне хотя бы предсказать вам судьбу, леди, — взмолилась молодая цыганка, но Тина, засмеявшись, помотала головой:
— У меня нет с собой денег. Может быть, в другой раз? Я ведь должна посеребрить вашу ладонь, чтобы узнать будущее, не так ли? — Она говорила весело и почти с удивлением осознала, что, хотя и прожила всю жизнь в деревне, с цыганами еще никогда не встречалась.
— Это верно, леди, — откликнулась цыганка, — но вам, молодой и красивой, я погадаю бесплатно. — Не которое время она, прищурившись, рассматривала Тину, а потом произнесла низким, глубоким голосом: — Вам грозит опасность. Опасность! Бойтесь смуглого человека. Он предвещает несчастье, а за его спиной — кровь. — Потом открыла глаза и улыбнулась. — Помните, что я вам сказала, леди, и приходите к нам еще.
— И не забудьте все-таки принести с собой серебряную монетку! — вмешалась цыганка постарше.
— Не забуду, — пообещала Тина, — и запомню, что вы мне сказали.
Возвращаясь домой, она размышляла о краткой встрече. В том, что деревенские жители боятся цыган, нет ничего удивительного. Цыганам удалось окружить себя ореолом таинственности, и Тина знала, что своими сверхъестественными способностями предсказывать будущее они внушают страх как молодым, так и старикам.
Опасность от смуглого человека! Разумеется, это чушь, думала она, но ведь сэр Маркус смуглый! Вероятно, брак с ним представляет для нее опасность. Несомненно, она будет очень несчастна. Однако какова альтернатива?
Весь день Тина думала о том, что надо срочно что-то предпринимать, потому что драгоценное время уходит. Сожалела, что пришлось уехать из Лондона. Надо было ходить вместе с герцогиней на приемы, на балы, на рауты, пользуясь любой возможностью найти богатого мужа, ведь, как она уверяла лорда Уинчингема, это единственный шанс на спасение как для него, так и для нее.
На сэре Маркусе свет клином не сошелся! Есть еще, разумеется, лорд Альфред Картрайт. Но Тина понимала, что даже если она примет ухаживания лорда Альфреда, то до его предложения руки и сердца потребуются недели или даже месяцы. Может ли она позволить себе ждать так долго? И, вспомнив лица кредиторов лорда Уинчингема, тут же получила ответ на свой вопрос.
В открытом солнцу огороде было так жарко, что Тина постаралась быстро пробежать через него и, обогнув конюшни, вышла с другой стороны дома. Там господствовала атмосфера покоя и отсутствия времени.
Старый сад, должно быть, разбили одновременно со строительством дома. Она представила себе, как каждое поколение Уинчингемов добавляло в нем аллею или новую клумбу, кто-то посадил кустарники и деревья, кто-то установил украшенный орнаментом фонтан, привезенный через несколько морей из Италии, но все это выглядело удивительно гармоничным. А, подойдя наконец к озеру с лебедями, опускающими желтые клювы в серебристую воду, Тина поняла, что сердце ее навсегда отдано этому дому.
Камердинер сообщил, что лорд Уинчингем не настолько хорошо себя чувствует, чтобы принять герцогиню или Тину. Он устал, и доктор дал ему микстуру, чтобы он заснул.
— Разумно, — одобрила герцогиня. — У этих сельских врачей гораздо больше здравого смысла, чем у модных лондонских светил. Может быть, старому доктору Уильямсу и под восемьдесят, но в одном его пальце больше мудрости, чем во всех этих напыщенных олухах, которые берут гинею за визит, а о человеческом теле знают не более моего!
— Надеюсь, лихорадка прошла? — неуверенно спросила Тина.
— Кожа у его светлости довольно прохладная, — сказал Джарвис.
— Как вы думаете, долго он еще будет болеть? — поинтересовалась Тина.
Камердинер скривил губы в чуть заметной, призрачной улыбке.
— Я знаю его светлость, мисс. Он не задержится в постели ни на секунду дольше, чем это необходимо. Джарвис поклонился и приготовился идти.
— Не надо ему вставать слишком быстро, — резко проговорила герцогиня.
— Тогда, ваша светлость, нам придется приковать его цепями, — отреагировал камердинер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64