Мистер Фаррингдон отступил назад и поклонился, когда карета тронулась.
— Ты веселилась, дитя? — спросила герцогиня.
— Чрезвычайно, мадам, — ответила Клеона, — но, возможно, не так, как вчера.
— Ты становишься привередливой, — констати-ровала герцогиня. — Жизнь всегда одинакова. Человек привыкает к чему угодно. Слишком много балов, как слишком много pate de foie gras , вызывает чувство пресыщения! Клеона засмеялась.
— Я еще не дошла до той стадии, мадам, просто… я не знаю, не могу объяснить.
— Что сказал тебе Сильвестр?
— Его светлость был очень… мил. Я… я не помню точно его слова. Было очень любезно со стороны его светлости, что он все-таки нашел время заглянуть на бал.
Вдова то ли фыркнула, то ли вздохнула. Потом, когда карета повернула на Баркли-сквер, она сказала:
— Я бы хотела увидеть, как ты носишь бриллианты Линка, прежде чем я умру. Тиара тебе очень пойдет.
Ее слова так испугали Клеону, что она бурно запротестовала:
— Никогда! Понимаете, мадам, никогда я не выйду замуж ни за кого из тех людей, которых встречаю здесь, в Лондоне! Умоляю вас, оставьте эту мысль. Если мой брак был единственной целью, ради которой вы пригласили меня сюда, значит, я приехала напрасно.
— А что ты имеешь против брака, позволь тебя спросить? — холодно осведомилась герцогиня.
— Не против брака вообще, — замялась Клеона, — а против брака с определенными людьми.
— Например, с моим приемным внуком, — процедила герцогиня уже совсем ледяным голосом.
— Мне очень жаль, мадам, но это так. Я никогда не выйду замуж за герцога.
С горечью Клеона почувствовала, что никакие ее слова не могли бы вызвать большую враждебность герцогини, чем те, что только что были произнесены.
Когда карета остановилась у Линк-Хаус, герцогиня, не произнеся ни слова, быстро вошла в дом и стала подниматься по лестнице, даже не пожелав Клеоне доброй ночи.
Девушка стояла в холле и смотрела ей вслед. «Почему я не могла притвориться и оставить ее счастливой?» — спрашивала она себя. Ее переполняло глубокое сочувствие к этой старой, усталой женщине, обремененной проблемами и тревогами, уже непосильными для нее. Поддавшись порыву, Клеона, подобрав юбки, бросилась наверх и догнала герцогиню уже на площадке.
— Мне очень жаль, мадам, простите меня, — залепетала она с чувством глубокого раскаяния. — Я не то имела в виду. Просто… просто герцог испытывает ко мне неприязнь. Он… он ясно дает это понять с тех самых пор, как я приехала.
— А у тебя самой нет к нему отвращения? — спросила герцогиня, и почему-то, хотя ей очень хотелось сказать правду, Клеона не решилась погасить внезапную надежду, которая вспыхнула в глубине проницательных глаз старой леди.
— Нет, мадам, — она запнулась, — я… я считаю, что герцог очень красив.
Герцогиня улыбнулась и веером дотронулась до щеки девушки.
— Ты хорошая девочка, Клеона, — проговорила она. — Не беспокойся о своем будущем, предоставь все мне. Тебе не хватало матери эти последние несколько лет. Я должна попытаться заменить ее. Доброй ночи, дитя мое, ты можешь меня поцеловать.
Девушка коснулась холодной морщинистой щеки своими теплыми юными губами, и герцогиня с легкой улыбкой вошла в спальню. Горничная уже ждала и тихо затворила за ней дверь.
Клеона закрыла руками лицо. Ну и кашу она заварила! Потом она вспомнила, что в конечном счете это не важно. Герцогиня узнает правду, Клеону с позором отправят обратно в Йоркшир, а другая наследница, несомненно, более покладистая, примет руку герцога. Но Клеона ничего об этом не узнает. Она снова будет дома кормить кур и терпеть тихие, но уничтожающие упреки своих родителей. А Лондон через несколько дней, если не раньше, забудет о ее существовании. Почему-то эта мысль показалась Клеоне особенно тягостной. Девушка пошла в свою комнату, но уронила сумочку. Поднимая ее, Клеона вспомнила о письме.
Как смешно бояться графа или кого бы то ни было другого. Что они могут ей сделать? Какое отношение она имеет к их жизни? Через несколько дней она, без сомнения, получит письмо от Леони с сообщением, что ее подруга благополучно добралась до Ирландии и вышла замуж. И тогда настанет пора уезжать. «Я должна использовать это время, — подумала девушка. — Нельзя терять ни минуты, ибо воспоминаний об этих приключениях должно хватить мне на всю оставшуюся жизнь».
Внезапно Клеону охватила досада на себя за то, что она ушла с бала. Как глупо не наслаждаться каждой секундой, не оставаться до рассвета, пока не посветлеет небо и мальчишки-провожатые не погасят свои фонари. Что ждет ее завтра и послезавтра? Девушка попыталась вспомнить свои чувства, когда ее представляли королеве. Попыталась вспомнить все, что видела и делала с тех пор, как резвые кони привезли ее из Йоркшира.
Ее усталость как рукой сняло. Теперь Клеоне хотелось танцевать, флиртовать, снова ловить восхищенные взгляды своих поклонников. Какое ей дело до того, восторгаются ли они ею, деньгами Леони или платьями, которые выбрала для нее герцогиня и за которые до сих пор еще не уплачено. Важно лишь то, что песок в часах высыпается, и скоро вся эта сумасшедшая эскапада закончится. Тогда ей больше нечего будет ждать. В ее жизни останутся лишь воспоминания.
Клеона вошла в свою спальню и отослала усталую служанку, которая ждала, чтобы помочь ей раздеться. Широко распахнув окно, девушка облокотилась на подоконник, глядя вдаль, поверх шелестящих листвой деревьев. Она не знала, как долго простояла так. Мягкий ночной ветерок принес ей чувство покоя.
Какой-то фаэтон выехал на площадь с Баркли-стрит. Девушка наблюдала за ним, любуясь красивыми лошадьми и блеском их уздечек в свете факелов, освещавших крыльцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53