— Твой поверенный утверждает, что ты задолжал двести тысяч фунтов. Если ты думаешь продать землю, чтобы оплатить свои долги, то напрасно. Линкские поместья — это надежда, священная надежда для твоих детей и внуков. Эти земли неприкосновенны. Как я тебе уже сказала, есть только одно решение.
— Бог мой, бабушка! Вы действительно думаете, что я стану терпеть какую-то конопатую деревенщину ради ее приданого? — яростно выкрикнул герцог.
Герцогиня хотела что-то ответить, но, слегка повернув голову, увидела Клеону. Воцарилось неловкое молчание. Несколько смущенная, девушка медленно направилась к камину. Герцог круто повернулся и вышел в другую дверь, захлопнув ее за собой.
«Он невыносим», — подумала Клеона, и в первый раз ей пришло в голову, что она могла бы получить удовольствие, играя роль Леони: это позволяло ей заодно преподать беспутному, дурно себя ведущему молодому человеку тот жестокий урок, которого он заслуживал.
Глава 3
Клеона спала крепко и, проснувшись, сначала не поняла, где находится. А потом с надеждой подумала, что Леони в безопасности и благополучно подъезжает к Холихеду.
Было очень приятно лежать между прохладными простынями, которые благоухали лавандой, и не чувствовать покачивания кареты. Вспоминая свое прибытие на Баркли-сквер, Клеона удивилась, почему она не слишком испугалась. Если бы неделю назад ей сказали, что ее представят четырем джентльменам, которые плохо держатся на ногах, а она не испытает робости, девушка не поверила бы. Даже вдовствующая герцогиня внушила ей куда меньше страха, чем ожидала Клеона. Но теперь она поняла, что в глубине души все время боялась, что раскроется ее самозванство, и этот страх был сильнее всего остального.
Итак, первое испытание Клеона выдержала. В конце концов, как и твердила ей Леони, не было даже мизерного шанса, что кто-нибудь из тех, кто бывал в Мандевилл-холле в Йоркшире, окажется на Баркли-сквер.
Девушка прижалась щекой к подушке и с радостным возбуждением подумала о том, что сегодня увидит Лондон. А ведь еще недавно казалось совершенно невероятным, что она когда-нибудь сможет поехать на юг, да еще и оказаться среди такой роскоши. Под чужим именем, правда, но все-таки у нее есть шанс хотя бы две или три недели наслаждаться этой новой для нее жизнью, пока ее не разоблачат или не станет известно о замужестве Леони.
Как именно ее разоблачат, Клеона представляла себе, к счастью, смутно. Возможно, Леони напишет вдовствующей герцогине, или же известие достигнет сэра Эдварда, он сам приедет в Лондон и увидит, кто занял место его дочери. При мысли о том, что сэр Эдвард в негодовании будет кричать на нее, как он кричит на своих наемных работников в поместье, а временами и на собственную дочь, девушке чуть не стало дурно. Но, верная своему обычному оптимизму и беспечности, Клеона решила, что об этом пока рано беспокоиться. Возможно, ей удастся сбежать и дилижансом вернуться в Йоркшир, как только она узнает, что свадьба Леони состоялась. Это избавило бы ее от объяснений и обвинений. Но что бы ни случилось потом, сейчас она может наслаждаться.
Значит, нельзя терять времени; нужно использовать каждую драгоценную минуту, отведенную ей. Клеона села в кровати. Она как раз спрашивала себя, не позвонить ли в колокольчик, чтобы вызвать прислугу, когда в дверь осторожно постучали и служанка в домашнем чепце внесла завтрак на серебряном подносе. Сделав в дверях почтительный книксен, она подошла к кровати.
— Ее светлость передает поклон, мисс, и спрашивает, не будете ли вы готовы через тридцать минут, чтобы не заставлять лошадей ждать?
— Через тридцать минут! — удивленно воскликнула Клеона. — А который теперь час?
— Почти десять, мисс.
Чувствуя себя виноватой, девушка быстро проглотила завтрак, торопливо умылась и оделась. Она выбрала одно из самых красивых платьев Леони и, выходя из спальни, думала, что никогда не выглядела элегантнее, чем в этом нарядном капоре и шелковых юбках, которые шелестели, пока Клеона спускалась по парадной лестнице.
Она нашла вдовствующую герцогиню в утренней гостиной. Старая леди была великолепна в зеленых страусовых перьях, атласном платье, отделанном бархатными лентами того же изумрудного цвета, и с каскадом изумрудов на морщинистой шее.
— Если это и носят в Йоркшире, то для Лондона твой наряд совершенно не годится, — язвительно изрекла ее светлость.
— Возможно, мы немного отстали от моды, — признала Клеона.
— Никаких «возможно»! — отрезала герцогиня. — Твои платья, дитя, ужасны! Мы должны немедленно отправиться к мадам Бертен и молиться, чтобы никого не встретить по дороге, пока ты не будешь одета как положено. Не понимаю, о чем думал твой отец?
Клеона тихонько хихикнула, вспомнив, сколько Леони тратила на свои наряды в лучших магазинах Йоркшира! Интересно, что сказала бы герцогиня, появись Клеона в ее доме в одном из своих собственных платьев?
— Смейся, смейся, — мрачно отозвалась герцогиня, — но уверяю тебя, дитя, это не шутка. Даже хорошенькое личико требует красивого обрамления.
Им подали карету, запряженную парой великолепных жеребцов. Клеона разглядывала их с восхищением. Но не меньшее восхищение вызывали у нее и другие лошади, которые попадались им на пути к Бонд-стрит. Эти лошади везли высокие фаэтоны, в которых ехали денди в цилиндрах, лихо сдвинутых набок, кареты и двуколки, в которых сидели элегантные дамы с зонтиками, чтобы защищать от солнца их белую кожу. Мимо проезжали джентльмены верхом на таких скакунах, что Клеона отдала бы все на свете, чтобы хоть денек покататься на такой лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53