— Я слышал много всяких разговоров на эту тему, и все сводится к одному: якобы он начал путешествовать по миру из-за того, что какая-то женщина разбила ему сердце.
Чандра шагнула назад в кабинет.
— Как это очаровательно! — произнесла она. — И ты знаешь, кто была эта женщина?
— Не имею об этом ни малейшего представления, — ответил профессор. — Фроум очень независимый человек, сам себе хозяин. Гордый и резкий, он редко ладит с кем-либо. А уж с женщинами в последнюю очередь. Вот и все, что я о нем знаю.
— Как давно ты с ним знаком, папа?
— О, много лет, — ответил профессор, — и в нескольких случаях наши дороги пересекались. Помню, я встретил его в Индии, когда был там с твоей матерью. Она всегда недолюбливала его.
Чандра уселась в кресло напротив отца.
— Почему же мама не любила его?
— Она считала его высокомерным молодым человеком, каковым в те дни он, несомненно, и являлся.
— А теперь?
— Ему нет нужды быть агрессивным, однако его высокомерие проистекает из его характера и поэтому неизлечимо.
Теперь наступила очередь Чандры рассмеяться.
— Ты описываешь его очень красноречиво, папа. Продолжай!
— Честное слово, я не знаю, что еще добавить, — сказал он. — Фроум унаследовал титул, будучи еще совсем молодым, однако он им не пользуется. Он предпочитает, чтобы его называли Деймоном Фроумом. Исключение составляют случаи, когда у него не было другого выхода добиться своего, кроме как использовать свое положение. Думаю, что и на этот раз он поступил именно так, чтобы получить разрешение на въезд в Непал.
— Но почему он интересуется именно санскритом?
Профессор пожал плечами.
— Не знаю! Такой интерес кажется довольно странным для молодого человека, это верно. Однако в прошлом ему удалось собрать немало исключительно ценных рукописей, по большей части в Тибете, и, как ты знаешь, за эти годы он прислал мне изрядное их количество для перевода.
— После того как они переведены, что он с ними делает?
— Он публикует их, а я получаю гонорар с проданных книг. Жаль, конечно, что они почти не покупаются.
— По-моему, он разговаривал несколько загадочно, — сказала Чандра. — Сколько ему лет, папа?
Профессор недоумевающе пожал плечами.
— Тридцать три или тридцать четыре — я и в самом деле не знаю, — ответил он. — Фроум из тех людей, кому можно дать любой возраст. Могу только сказать, что он, должно быть, сравнительно молод, потому что когда мы впервые встретились, он был еще совсем мальчиком.
— Но он богат?
— Очень богат, как мне кажется. Большинство его сверстников прожигают жизнь в Лондоне, являясь членами клуба «Марлборо Хаус». Они участвуют в скачках в Ньюмаркете, пытаясь выиграть дерби, охотятся на куропаток и тетеревов или плавают на яхтах.
Чандра захлопала в ладоши.
— О папа! Ты такой забавный. Ты всегда ведешь себя так, словно витаешь в облаках, но когда нужно докопаться до сути, оказывается, что ты знаешь о высшем обществе куда больше, чем можно было бы подумать. Ты просто притворяешься невинным младенцем!
— Жизнью высшего общества я никогда не интересовался, да и, кроме того, такая жизнь мне всегда была не по карману, — возразил профессор. — Твоя мать, наверное, наслаждалась бы ею, когда мы были молодыми, хотя я не думаю, что она действительно скучала по ней.
— Маме ничего не нужно было, когда она была с тобой, — сказала Чандра. — Если бы ты предложил ей жить на Луне — она согласилась бы, я уверена, что она сделала бы жизнь там вполне сносной.
— Это верно, — согласился профессор. — Хотя нам частенько приходилось жить в условиях, которые комфортабельными назвать было никак нельзя. Все же нам всегда удавалось посмеяться над жизнью потому, что просто нравилось быть вместе.
— Я там тоже была, — едва слышно напомнила ему Чандра.
— Я знаю, моя дорогая, и мы считали тебя самым очаровательным ребенком, какой только может появиться у любых супругов, пусть даже мы и были очень огорчены, что у нас была только ты одна. Однако я сомневаюсь, что мы могли бы позволить себе детей, кроме тебя.
— В ваших странствиях по пустыням, через всю Индию и по прочим уголкам мира вряд ли вы с мамой управились бы с кучей детишек, — сказала Чандра.
Профессор вздохнул.
— Я всегда радуюсь тому, что твоя мать провела свои последние годы здесь. Она всегда мечтала иметь свой дом.
— Она наполнила его счастьем, — произнесла Чандра. — И даже теперь, каждый раз, когда я вхожу в дом, мне кажется, что я вот-вот услышу ее голос: «Это ты, дорогая?»
Внезапно она заметила, что глаза отца увлажились, и мысленно упрекнула себя за эти воспоминания.
Затем, словно его что-то вдруг осенило, он спросил:
— С тобой все будет в порядке, пока меня здесь не будет?
— Со мной будет Эллен.
— Надеюсь, что мое отсутствие продлится не слишком долго.
— Я тоже надеюсь на это, папа. Я буду скучать по тебе, и поэтому будет лучше, если ты дашь мне больше работы.
— Еще очень много нужно сделать по тем манускриптам, что нам прислали в последний раз из Королевского азиатского общества, — напомнил ей профессор.
— Да, конечно, — согласилась Чандра, — я обязательно займусь ими. Но это будет не одно и то же, папа, как если бы я работала с тобой.
Профессор поднялся с кресла.
— Если бы это был кто угодно, но не Фроум, — взволнованно произнес он, — я бы послал к черту все последствия и сказал, что ты должна ехать со мной, однако он совершенно непредсказуемый человек. Полагаю, что он ответит, что наймет для меня кого-нибудь еще.
— И это доставит тебе страдания, папа, ты же знаешь! — воскликнула Чандра. — Не изводи себя. Я буду следовать за тобой в моих мыслях и каждый раз буду молиться, чтобы ты нашел манускрипт Лотоса и привез его домой, чтобы я смогла увидеть его собственными глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63