Это платье Tee нравилось больше всего: малиновый цвет удивительно шел темноглазой и темноволосой королеве, а Тее очень хотелось, чтобы королева этим вечером выглядела как можно лучше, потому что король известил ее о том, что ужин предполагается в узком кругу, в присутствии минимального количества придворных.
Тея понимала, что именно в такие моменты у королевы появлялась возможность завоевать привязанность мужа, показать ему, насколько она во многих отношениях превосходит Барбару Каслмейн, хотя, конечно, красота Барбары не имела себе равных не только в придворных кругах, но и во всей стране.
Ее улыбка мгновенно покоряла сердце любого мужчины, и даже толпы простонародья, возмущенные рассказами о ее расточительности и жадности, приветствовали ее, стоило ей улыбнуться им из окна кареты. Ее можно было сравнить с волшебницей Цирцеей.
Но королева обладала множеством чудесных свойств, которые король любил и уважал. Она была остроумна, а Карл обожал смешное, кстати, Барбара была почти лишена чувства юмора. Королева была добродушна и мила, тогда как Барбара — вспыльчива, и ее припадки гнева становились все более частыми. Королева держалась с достоинством и сдержанностью, подобающими ее положению, а Барбара порой вела себя не лучше базарной торговки или шлюхи из таверны.
— Выберите белое с малиновым, мадам, — сказала Тея, видя, что королева склоняется к платью из коричневой и оранжевой парчи, в котором ее кожа казалась желтой и тускнел блеск глаз.
Придворный этикет требовал, чтобы она не высказывала своего мнения, пока ее не спросят, но Тея произнесла это, повинуясь искреннему душевному порыву, и королева, оценив его, ласково проговорила:
— Ваш вкус безошибочен, леди Пантея. Я сделаю так, как вы советуете.
Когда камеристки унесли другие платья и королева с Теей остались одни, королева проговорила с легкой грустью:
— Думаю, не слишком важно, что я надеваю. Я не красавица и прекрасно это знаю.
В ее голосе звучала такая наивная печаль, что у Теи на глаза навернулись слезы.
— Ах, мадам, вы не должны так говорить! — воскликнула она. — Красота бывает разная. Доброта сердца и благородство мыслей вашего величества придают вашему лицу высшую красоту, красоту души.
Королева была, видимо, тронута этими словами, хотя и покачала головой, словно сомневаясь в словах Теи.
— Вы верны и преданны мне, леди Пантея, и я очень обязана вам и вашей двоюродной бабушке за доброту и преданность, которые вы выказывали мне с момента моего приезда в Англию.
— Для меня большая честь служить вам, мадам, — совершенно искренне заверила Тея.
— Нам приятно ваше присутствие в Уайтхолле, и сейчас я могу со всей откровенностью сказать вам, как я рада, что злобное и страшное обвинение, выдвинутое против вас, было опровергнуто.
— Благодарю вас, мадам, — отозвалась Тея.
— Вам пришлось нелегко, — мягко добавила королева. — Вы бледны, леди Пантея, а под глазами у вас появились черные круги, которых не было, когда я приехала в Уайтхолл.
Тея почувствовала, что наступил удобный момент: она могла сейчас поведать королеве о том, что таилось в ее душе. Тея думала об этом еще до суда, после того, как предупредила Лусиуса о том, что его хотят арестовать. Она понимала, что Рудольф не оставит своих попыток. Хотя ей легче было бы обратиться к королю, она опасалась, что Карл не пожелает ее выслушать. Его резкое замечание во время их катания в парке и встречи с сэром Филиппом подтверждало ее опасения.
Но Тея не сомневалась, что королева выслушает ее внимательно и участливо. Хотя Екатерина была очень молода, ум у нее был не по годам зрелым. Тея была уверена, что ни одна мольба о помощи не останется без ее внимания, если только в ее силах будет что-то сделать.
Девушка решила, что более удобного случая может никогда не представиться: она редко оставалась с королевой наедине, да и сегодня они оказались вдвоем случайно.
Бросив взгляд на часы, стоявшие на столике у кровати королевы, Тея поняла, что у нее есть около пяти минут. Не колеблясь, она поспешно проговорила:
— Мне нужно сказать вам нечто чрезвычайно важное, мадам. Смею ли я просить, чтобы ваше величество меня выслушали?
— Конечно же, я вас выслушаю! — ответила королева. — Давайте сядем у окна.
Она прошла через комнату к двум мягким стульям с бархатными сиденьями и высокими спинками. Они стояли так, чтобы можно было любоваться садом за окном. Тея последовала за королевой, со страхом думая, что не сможет рассказать свою историю достаточно убедительно. От того, как прозвучит ее рассказ, будет зависеть жизнь Лусиуса! Она вдруг почувствовала, что не находит слов, только испытывает мучительную боль в сердце, которое молило о том, чтобы ее возлюбленный получил прощение и смог занять в обществе место, принадлежавшее ему по праву рождения.
Наверное, тревога Теи ясно отразилась на ее лице, потому что королева ласково коснулась ее руки и проговорила:
— Расскажите мне все, как получится, милая. Мне прекрасно известно, как трудно быть красноречивой, когда просишь о чем-то особенно важном для тебя. Но слова — это лишь оболочка для наших чувств. Говорите же, я все пойму. И как можно проще, потому что порой мне все еще трудно понимать по-английски.
И в эту минуту к Tee вернулся дар речи. Опустившись на одно колено у стула королевы, она открыла ее величеству свое сердце. Она рассказала все, что знала о Лусиусе, о том, как он дважды спас ее саму, как спасал от эшафота и ссылки тех, кого несправедливо обвиняли в преступлениях, которых они не совершали. Если королева порой и не понимала слова Теи, бледное лицо девушки, ее умоляющий взгляд были достаточно красноречивы и убедили бы и гораздо более недоверчивого слушателя в том, что она просит за достойного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79