— Я повел бы вас, конечно, и туда, но, боюсь, там нам встретится множество моих друзей, которые захотят поговорить о том о сем, а я сегодня мечтаю побыть с вами тет-а-тет, которое никто, кроме поющих птиц, прервать не сможет.
— Звучит очень романтично, — бездумно согласилась Тина.
— Именно этого я и добиваюсь, — прошептал граф едва ли не ей на ухо.
Глава 4
Впоследствии Тина всегда думала, что часы, проведенные ею за ленчем с графом в Буа, были одним из самых восхитительных событий ее жизни.
Ресторан, куда граф привез ее, оказался маленьким одноэтажным домом, окруженным тенистым садом.
Среди цветов стояла едва ли дюжина столиков, и владелец, одновременно выполнявший и обязанности метрдотеля, принимал заказы лично. Подавали блюда далеко не сразу, тщательнейшим образом готовя каждое.
Жена хозяина, полногрудая дама в черном, выписывала счета, а два сына служили в качестве официантов.
Во всем царила приятная доброжелательная атмосфера, что для Тины было действительно в новинку. Как, впрочем, и все остальное.
Когда заказ был сделан и в ведерке со льдом принесено вино, граф с улыбкой обратился к своей спутнице:
— Теперь нам остается только наслаждаться завтраком, который, я уверен, будет отменным, — и друг другом.
Голос его был полон невыразимого обаяния, и девушка поспешила остановить подобные речи:
— Я и так наслаждаюсь каждой секундой своего пребывания в Париже и еще раз благодарю вас за вчерашнее удовольствие.
— Удовольствие относительное. Надеюсь, что больше вам не придется бывать в местах, где собираются подонки нашего общества, — ответил граф, и в голосе его прозвучали жесткие нотки. Тина никак на это не отреагировала, и он продолжил: — Я намерен непременно поговорить об этом с виконтом, и надеюсь, вы препятствовать мне в этом не станете.
Тина чуть не заплакала.
— Прошу вас, не надо говорить об этом с Кендриком! Он и без того был смущен сегодня утром, не говоря уже о том, что у него болела голова от дурного вина, да и эти женщины, с которыми он общался, наверное, вели себя не очень достойно…
— И все же — вы слишком хороши для подобных мест.
— Приятно, что вы так считаете.
— Но я не могу понять одного: зачем де Вийерни привез вас в Париж, если не намерен проводить здесь время вместе с вами?
Тина задумчиво посмотрела куда-то в глубь сада. Она давно и справедливо опасалась этого вопроса.
Действительно, то, что виконт оставляет свою любовницу в дансинг-холле, даже не попрощавшись с ней, и уезжает с другой женщиной, должно было казаться крайне странным.
И теперь, боясь, что любые объяснения лишь увеличат подозрительность ситуации, девушка быстро пробормотала:
— Пожалуйста… давайте поговорим об этом позже… А сейчас… есть так много других интересных вещей. Так восхитительно находиться сейчас здесь с вами… Я хочу запомнить этот полдень навсегда. Когда я вернусь домой… Граф насторожился:
— Вы собираетесь уехать?
— Да, буквально через несколько дней.
— То есть вы хотите сказать, что нужно уезжать виконту? Но ведь совсем не обязательно, чтобы за ним последовали и вы?
— Если он уедет, я буду вынуждена уехать тоже, — твердо ответила Тина. — Но не стоит говорить об этом сейчас. Расскажите мне о себе, теперь ваша очередь. Представляете ли вы, что я даже не имею понятия о вашем местопребывании в этом славном Париже?
Граф улыбнулся.
— Мне приятно, что это вас интересует. В славном городе Париже я живу на Елисейских полях в доме герцога Суассонского. Надеюсь, что как-нибудь смогу показать вам его картины. У него самая замечательная коллекция во всей Франции.
— С большим удовольствием, — обрадовалась Тина. — Кроме того, мне очень хочется посетить и Лувр. Я всегда считала Фрагонара и Буше самыми романтическими художниками на свете.
— Так вы уже знакомы с их творчеством? — изумился граф. Тут удивилась и Тина:
— Мы в Виденштайне не настолько варвары!
Грамон мягко рассмеялся.
— Вы еще и патриотка! Мне нравятся люди, столь пылко любящие свою родину!
— Я не только люблю ее, но и горжусь, несмотря на то что она совсем маленькая и не сравнима ни с Францией, ни с Россией.
— А все же по своему значению ваша родина сейчас не уступает им. И вы знаете, почему?
— Конечно, знаю. Если Пруссия вторгнется во Францию, чего так опасается большинство, то Виденштайн, подобно Швейцарии, должен остаться нейтральным, что весьма трудно. — Тина говорила об этом весьма серьезно и обстоятельно, ибо не раз слышала, как это обсуждалось ее отцом и другими государственными деятелями Виденштайна. Граф слушал внимательно и даже с интересом. — Я не могу представить себе, чтобы пруссаки маршировали по Франции! Неужели тогда они разрушат и этот прекрасный город?!
— Эта мысль невыносима и для меня, а потому мне хотелось бы, чтобы вы объяснили это императору так же убедительно, как сейчас мне.
— Но папа всегда говорил, что император Франции находится под каблуком императрицы, которая большая приятельница министра иностранных дел. А тот, в свою очередь, настолько ненавидит Бисмарка, что просто жаждет схватиться с ним и одержать победу. — Тина болтала весьма бездумно, как о вещах привычных и обыкновенных, но вдруг ее осенило. — О Господи, да ведь министра иностранных дел зовут герцог де Грамон — а это и ваша фамилия!
— Верно, — спокойно ответил граф, — но Грамоны — род очень большой, и я являюсь весьма далеким родственником герцога.
Повисла неловкая пауза.
— Возможно, я была слишком бестактна… Прошу прощения и… забудьте все, что я только что наговорила… — Но извинения были совершенно неуместны для Тины Бельфлер, которая, в отличие от принцессы Марии-Терезии, могла болтать все, что ей приходило в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42