— Где вы нашли ее? — спросила Сабина.
— Вы, должно быть, обронили ее, когда выходили из кареты, — ответил он. — Один из моих людей нашел ее в пыли сегодня утром.
— И вы догадались, что она моя?
— Я был в этом уверен.
— Я так рада, что она вернулась ко мне, — сказала Сабина, беря брошь из его рук.
— Когда же вы обнаружили, что потеряли ее? — поинтересовался он.
— Прошлой ночью, — ответила Сабина. — Я легла в постель и вдруг вспомнила, что не сняла ее, когда раздевалась.
— И что же вы подумали? Ее щеки зарделись.
— Что вы имеете в виду?
— Разве вы не подумали, что это цыгане украли ее у вас?
Лунный свет озарил ее пунцовые щеки, ее глаза вспыхнули, но в тот же миг она потупилась под его пристальным взглядом.
— Я так и знал, что вы это подумаете, — тихо сказал он. — Именно поэтому я сам принес ее вам. Но на это была и иная причина.
— И какая же? — спросила Сабина.
— Я хотел снова увидеть вас. Я хотел убедиться в том, что вы так же прекрасны, какой я вас запомнил.
Она молча стояла, вертя в руках бриллиантовую звезду. Ей было стыдно: стыдно за свой румянец, который выдал ее сомнения в его честности, стыдно за внезапно охватившую ее радость. Неужели он все еще восхищался ею, все еще считал ее красивой!
— И теперь… вы… разочарованы? — шепотом спросила она.
Она не могла удержаться, чтобы не задать этот вопрос. Он просто невольно сорвался с ее губ.
— Взгляните на меня!
Это было приказание, данное голосом человека, который привык повелевать, и почти инстинктивно она подчинилась ему. Боже, она уже и позабыла, каким он был высоким, каким красивым, но странной, чужой красотой, к которой она не привыкла. Лунный свет падал на их лица, и она снова увидела в его глазах восхищение, точь-в-точь как тогда, у костра.
— Разве вы не знаете, — спросил он тихо, — что вы самая красивая девушка, которую я только встречал? Когда вы уехали прошлой ночью, я подумал, что вы не можете быть настоящей, живой девушкой, что вы нимфа, дух, решивший навестить этот смертный мир, чтобы затем снова вознестись на небо, туда, куда я не смог бы последовать за вами. Но теперь я вижу, что ошибался. Вы настоящая — и от этого кажетесь мне еще красивее.
— Вы не должны говорить мне подобные вещи, поспешно сказала Сабина. — Правда, возможно, они звучат не так уж и неправильно потому, что вы говорите по-французски, но, даже если и так, я не должна вас слушать.
— Мне повторить их на вашем языке? — спросил цыган по-английски.
Сабина тихонько ахнула от удивления:
— Вы говорите по-английски!
— Немного. Не так хорошо, как вы по-французски.
— Это неправда. Вы говорите отлично.
— Благодарю. Ну вот, теперь вы говорите мне комплименты.
Сабина рассмеялась:
— Может быть, так будет лучше. Но я еще не поблагодарила вас за то, что вы вернули мою брошку.
— Я же сказал, что был рад любому предлогу. Не тс чтобы он мне был очень нужен. Я в любом случае пришел бы повидать вас.
Сабина бросила быстрый взгляд через плечо. Спрятанную за деревьями и изгородью из фуксий виллу почти не было видно. Цыганский король внимательно следил за ней.
— Вы стыдитесь того, что разговариваете со мной?
Нет, что вы, нет! — воскликнула Сабина с негодованием. — Не стыжусь, как можно? Просто моей хозяйке может показаться странным и, возможно, неподобающим, что я брожу ночью по саду. Вы знаете не хуже моего, что, если меня увидят разговаривающей с мужчиной… с любым мужчиной, это… будет… неправильно истолковано.
— А вы всегда поступаете так, как надо?
Сабина улыбнулась, и на ее щеках появились очаровательные ямочки.
— Боюсь, не всегда. Из-за этого-то папа часто на меня и сердится. Например, однажды мы с сестрой Гарриет тайком отправились в цирк, который приехал в соседнюю деревню. Кто-то увидел нас и рассказал папе. Он был страшно разгневан и обижен, что мы совершили такой поступок, не спросив его разрешения.
Цыганский король улыбнулся:
— Вы в цирке видели цыган?
— О да, в цирке были цыгане, да и в нашей деревне их тоже много — но они совсем на вас непохожи.
— А чем они отличались?
— Ну, английские цыгане ходят в лохмотьях, и они бедны, и…
— И грязные?
— Э… да. Но прошу вас, не подумайте, будто я как-то сравниваю вас с ними. Вы — другие, совсем-совсем другие.
— Значит, вы снова говорите мне комплименты. Это так мило с вашей стороны. Но я уверен, стоит вам сказать живущим здесь людям, что в ту ночь вам помогли цыгане, у них тут же найдутся упреки и обвинения в адрес моего народа. Сабина смутилась:
— Это были в основном англичане, так что они судили о вас по своим меркам. А это не всегда верно.
Это великодушно с вашей стороны, но вы скоро обнаружите, что и французы не очень-то нас жалуют. В Венгрии все иначе. Нас везде принимают. В моей стране цыгане занимают особое место. Они могут, если захотят, овладеть любой профессией и достичь любых общественных высот.
— А их музыка прекрасна, как мне говорили, — подхватила Сабина. — Но какая же я глупая — я это и сама знаю! Я слышала, как играли ваши люди вчера ночью — а сегодня я слышала, как играли вы!
— Благодарю еще раз, — сказал цыган. — Если бы вы знали, как мне приятно слышать вас, ведь так часто нам приписывают лишь всевозможные пороки, злобу и брань.
— Возможно, это происходит оттого, что люди вас попросту боятся? — предположила Сабина.
— Боятся?
— Да. Вы кажетесь такими свободными и счастливыми. Вы идете туда, куда хотите, и вы не обременены ни собственностью, ни ограничениями, навязанными обществом. Кроме того, они считают, будто вы владеете приемами колдовства.
Цыган улыбнулся:
— Хотите, я прочитаю ваше будущее?
— Нет, — поспешно сказала Сабина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79