Посмотрев на Кистну уже с нескрываемым раздражением, Олчестер продолжал:
— Вы не забыли, каково вам было в приюте? Ведь тогда вы были уверены, что впереди вас ждет только смерть от голода и холода. Неужели вас, хотя бы в противоположность этому, не привлекает возможность стать графиней Бранскомб?
Кистна не могла видеть гнев в глазах маркиза.
Его раздраженный голос причинял ей почти физическую боль. Она опустила голову, молча разглядывая свои руки.
— Кроме того, — продолжал Олчестер, — мне кажется, что вы должны бы быть благодарны мне за то, что я предоставил вам столь блестящую перспективу.
— Я… благодарна вам за все… что вы для меня сделали, — ответила Кистна со слезами в голосе.
— А если вы благодарны, — ответил маркиз, — то вы сделаете то, что я вам скажу, не создавая мне лишних трудностей. Я не думаю, что требую от вас слишком многого.
Возникла пауза, затем Кистна сказала:
— Я… благодарна, милорд… и я сделаю то… что вы мне скажете.
— Хорошо! А теперь слушайте внимательно.
Он наклонился вперед, положив руки на стол, как бы стараясь подчеркнуть важность того, что собирался сказать.
— Граф Бранскомб уже объявил в Лондоне, что намерен жениться на моей подопечной. Когда он приедет сюда, я так и представлю ему вас. Но о вашем существовании он не имеет понятия. На самом деле он имеет в виду другую мою подопечную. Она сейчас в Италии. Ее зовут Мирабел Честер. И вы должны уверить его, что вы и есть Мирабел.
Кистна подняла голову:
— Вы хотите… чтобы я его… обманула?
— Ну какое это имеет значение? — с легкостью произнес маркиз. — Одна подопечная ничем не хуже другой.
— Но я… я не понимаю! Почему мы не должны сообщать ему… мое настоящее имя?
— Я хочу, чтобы он поверил, что вы Мирабел Честер.
Я прошу вас помочь мне, да и себе самой, выполнив все, что я потребую, — проговорил медленно маркиз.
И снова повисла тишина.
— Но почему… вы не объясните мне… зачем необходим… этот обман?
— Нет, — сказал маркиз твердо. — Это мое дело, и только мое. Но уверяю вас, Кистна, вы окажетесь на самом верху светского общества, все молодые девушки будут вам завидовать. Чего же еще вы можете пожелать?
К удивлению маркиза, Кистна поднялась и отошла к окну.
Он вдруг заметил, что, помимо воли, любуется грациозностью ее движений, изяществом фигуры. На ней было платье из нежно-розового полупрозрачного газа, украшенное атласными лентами того же цвета.
Она как цветок, подумал Олчестер, но тут же одернул себя, напоминая, сколько проблем ему принес этот цветок.
Повернувшись к маркизу спиной, Кистна смотрела на залитый солнечным светом парк.
— Вы будете очень… сердиться, если я… откажусь делать то… что вы хотите?
Маркиз опешил, потом стукнул кулаком по столу.
— Я не только рассержусь. Я буду считать вас полоумной, хотя до сих у меня не было повода так думать.
Кистна молчала, не оборачиваясь.
— Если вы не выйдете замуж за Бранскомба, вы подумали, какая у вас альтернатива? Не можете же вы вечно оставаться здесь, без компаньонки, не имея впереди ничего, кроме необходимости искать жениха. Думаю, что найти кого-нибудь, равного Бранскомбу, будет совершенно невозможно.
— Возможно, мне стоило бы… начать… самостоятельную жизнь.
— Как? Какими талантами вы можете заработать себе на жизнь?
Девушка промолчала, и маркиз продолжал;
— Вы, может, думаете о работе в приюте, но, мне кажется, с вас довольно подобной жизни, пусть и не в таком ужасном месте, как то, где я вас встретил.
Кистна опять почувствовала себя так, словно он ударил ее, и, не в силах выносить его гнев, обернулась и сказала:
— Я… благодарна вам… за вашу доброту и за то… что вы беспокоитесь… о моем будущем. Я… постараюсь сделать то… что вы… хотите.
Ее голос пресекся на последнем слове, но девушка справилась с собой и подошла к столу, — Я не сомневался, что вы будете благоразумны. Итак, запомните, Кистна, что теперь ваше имя — Мирабел Честер. Вы дочь моего кузена Эдуарда, путешественника. Думаю, сам он называл себя исследователем. Теперь и он, и его жена умерли.
— Значит, Мирабел… сирота… как и я!
— Именно так! — ответил маркиз. — И поскольку вы одного возраста, между вами, наверное, довольно много общего.
Он заметил, что девушка сильно побледнела, словно готова была упасть в обморок.
— Подойдите ближе и сядьте поудобнее, — предложил он. — Я расскажу вам о Мирабел, чтобы вы не допустили какого-нибудь промаха.
Он поднялся, обошел стол и направился к камину. Кистна опустилась в уютное кресло напротив.
Последние два дня было очень тепло, и огонь в камине не зажигали. Вместо этого в нем устроили удивительную композицию из цветов и растений, выращенных в теплицах аббатства. Кистна вдыхала их аромат и думала о том, что запах — неотъемлемая часть красоты аббатства, как запах пыли, грязи и нищеты пропитывал воздух приюта.
Жизнь в Индии научила Кистну острее воспринимать окружающий мир. Она не сомневалась, что не только зрение и слух, но и обоняние создают тот образ какого-либо места, который остается в памяти. Для нее аббатство было пропитано ароматом цветов, пчелиного воска и дорогих сигар. А еще был неповторимый аромат свежести, который приносил ветер с вересковых пустошей.
Все это для Кистны ассоциировалось с маркизом. Сейчас, когда он сидел напротив, такой красивый и неотразимо привлекательный, девушка ощущала, как все ее тело вибрирует от любви.
— Мирабел с тех пор, как умер ее отец, живет в Риме, — рассказывал маркиз. — Сейчас она оканчивает очень хорошую школу, но я уверен, что вы знаете ничуть не меньше, чем она, а возможно, благодаря тому, что вы жили совсем в других условиях, и намного больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44