– Мне очень жаль, что вы разочарованы, – сказала Паолина.
– На самом деле нет, – ответил он. – В своих планах, раздумывая о возможных кандидатурах, я никогда не заходил так далеко, до герцога – по крайней мере, до герцога Феррары.
– Но вы все равно надеялись, – заметила она, улыбнувшись.
– Да, черт возьми! – воскликнул сэр Харвей. – Потому что нет таких препятствий, которые не смогла бы преодолеть умная женщина, и нет таких крепостей, которые бы не взяла красота. А если говорить начистоту, вы очень красивы, Паолина.
– Самое забавное, что это обнаружилось только сейчас, – смеясь сказала Паолина. – Правду говорят, одежда красит человека. Раньше, когда я была плохо одетой дочерью неудачливого игрока, никто не обращал на меня внимания.
– Но кто-то должен был, – возразил сэр Харвей.
Паолина пожала плечами.
– Посетители казино, обрюзгшие старики, которых интересует только наличие вина в их бокале и то, какая карта им выпадет. Или вечно безденежные молодые люди, которые могли провести со мной несколько часов между раздумьями о том, как бы избавить своих знакомых мужчин от лишних денег, а женщин от излишней добродетели.
– Это звучит не слишком заманчиво, – заметил сэр Харвей.
– Да, пожалуй, – вздохнув ответила Паолина.
– Но теперь вы можете забыть обо всем этом.
Говоря это, он проследовал через всю комнату туда, где в низком кресле сидела Паолина, наблюдая за меняющимся выражением его лица.
– В самом деле? – спросила она.
Он взглянул сверху вниз в ее темные глаза и поразился их глубине. Ее миниатюрное, правильной овальной формы лицо было таким прелестным, что невозможно было поверить в то, что страдание может соседствовать с такой красотой.
– Что вы имеете в виду? – спросил сэр Харвей.
– Я имею в виду, – тихо ответила Паолина, – что, если вы вдруг устанете от меня, если вам надоест искать мне мужа, тогда я снова вернусь к тому нищенскому и безрадостному существованию, к которому я привыкла. Но теперь это будет для меня еще тяжелее, так как я уже познала другую жизнь, ту, которую показали мне вы.
– А если я пообещаю, что не устану от вас? – спросил сэр Харвей.
Ее лицо на мгновение прояснилось.
– Я очень хотела бы быть в этом уверенной, – сказала Паолина. – Прошлой ночью, когда вы ругали меня за нелюбезное поведение с герцогом, я не на шутку перепугалась. Я поняла, что у меня очень шаткое положение, так как я полностью завишу от вас. Поэтому я не могу не задаваться вопросом, что со мной будет, если вы меня бросите.
Сэр Харвей наклонился и взял ее руки в свои.
– Паолина, зачем вам себя мучить? – спросил он. – Неужели нельзя воспринимать все это как есть, как веселое, рискованное и немного безумное приключение? Согласитесь, что есть что-то забавное в том, что мы пытаемся перехитрить сливки высшего общества одного из наиболее помпезных городов мира. Я вас уверяю, венецианцы сами о себе думают только в превосходной степени. Ну а мы совместными усилиями смахнем с них немного высокомерия.
– Вы-то, конечно, – ответила Паолина, – но я для этого недостаточно умна.
– А от вас этого и не требуется, – ответил сэр Харвей, – при такой эффектной внешности.
При этих словах он вытащил ее из кресла и, обняв за плечи, подвел к роскошному зеркалу, висевшему на противоположной стене.
– Посмотрите на себя внимательно, – приказал он.
Она подчинилась и увидела совершенно не известную ей особу вместо знакомого отражения, к которому она привыкла за восемнадцать лет. Там не было той скромной, ничем не примечательной девушки, которую она ожидала увидеть.
Вместо этого в зеркале отражалась юная женщина с блестящими, уложенными по последней моде волосами, с губами цвета кармина, одетая в великолепное, сшитое точно по ней, глубоко декольтированное платье, которое выгодно подчеркивало каждый изгиб ее фигуры. Ослепительно белая кожа, немного тронутая розовым на щеках, и длинные темные ресницы, обрамлявшие глаза, довершали общую картину.
– Это не я, – тихо, почти испуганно произнесла Паолина.
– Конечно, – ответил сэр Харвей. – Девушка, которая плыла на «Санта-Марии Лючии», – так, кажется, назывался этот несчастный корабль, – утонула в шторм, как и остальные пассажиры. А перед собой вы видите мою сестру, Паолину Дрейк из Лондона, красота которой произвела сенсацию даже на приемах в королевском дворце.
Паолина не смогла удержаться от смеха.
– Кому же вы говорили это? – спросила она.
– Всем, – ответил сэр Харвей.
– И они верили этому?
– Конечно! Я умею так убедительно лгать, как никто в мире.
Паолина поднесла руки к лицу, с трудом сдерживая смех.
– Это дурно, дурно, – повторяла она, – и тем не менее меня не может это не забавлять. Если бы эти люди, граф и графиня, так мило беседовавшие с нами вчера, или аббат Де Фроскани, или сам герцог узнали бы об этом, что бы они сделали? Как же вы решились на такое мошенничество?
– У нас нет другого выхода, – ответил сэр Харвей.
При этих словах улыбка исчезла с его лица, и, уловив перемену его настроения, Паолина быстро спросила:
– Неужели все так плохо? На сколько еще хватит ваших денег?
– Достаточно надолго, – ответил он уверенно. – Но не настолько, чтобы мы могли не беспокоиться о будущем. Наши туалеты будут полностью готовы завтра или, возможно, послезавтра. Затем я попытаюсь убедить герцога отправиться в Венецию немного раньше, чем он намеревался.
– Вы считаете, что мы ничего не выиграем, если задержимся здесь? – спросила Паолина.
Сэр Харвей пожал плечами.
– Мы приняты в обществе, а это уже неплохое начало. Но это не должно вас сильно волновать. Когда мы поселимся в палаццо, которое я снял на Большом канале, нас засыпят приглашениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83