— Кроме того, я убежден, если бы вы не защитили меня от разбойников, раны мои были бы намного тяжелее, чем полученное мною легкое ранение.
От одного воспоминания о том, как разбойник собирался ударить ее супруга рукояткой тяжелого пистолета по голове, Лалиту передернуло. Лорд Ротвин заметил это и быстро сказал:
— Не будем омрачать вечер тяжелыми и неприятными воспоминаниями. Нам много о чем надо поговорить.
В ответ на это Лалита застенчиво сказала:
— Право, я не знаю… как благодарить вас… Но и у меня есть для вас подарок…
— У вас? Для меня? — изумился лорд Ротвин.
— Он не такой ценный, как ваш, но я надеюсь, вам будет приятно.
Лалита подошла к бюро, за которым она просидела всю прошедшую неделю, и достала из ящика лист бумаги.
— Мне удалось собрать по кусочкам стихи лорда Хадли. Неясными остались всего несколько слов, но они несущественны.
— Не согласитесь ли вы прочитать их для меня? — попросил хозяин дома.
Лалита заглянула в листок и речитативом произнесла:
Зов сердца — это зов любви,
Клянусь я Небесами,
И если сердце твое стучит в такт моему,
Любовь искренна и правдива.
Закончив чтение, Лалита взглянула на лорда Ротвина, ища его одобрения.
— Вы прекрасно восстановили стихи, а лорд Хадли описал свои чувства весьма изысканно.
— Конечно, он не Шекспир, но, я думаю, даме его сердца было весьма приятно получить стихотворное любовное послание.
— Вы полагаете, ее сердце все-таки откликнулось на зов его сердца?
Голос лорда Ротвина звучал глухо, и Лалите показалось, что вопрос его носит очень личный характер.
Девушка так и не нашлась, что ответить, и лорд Ротвин сказал:
— Позвольте мне преподнести вам еще один подарок в обмен на замечательные скетчи, которые вы мне прислали.
— Я надеялась, что они развлекут вас.
— Так оно и случилось, — ответил лорд Ротвин. — А мой подарок, если не развлечет вас, то, надеюсь, будет вам приятен.
С этими словами лорд Ротвин взял с соседнего столика изящный сверток и передал его Лалите. Развязав ленточку, которой он был перевязан, Лалита обнаружила внутри три карандашных рисунка. Пока она разглядывала первый, глаза ее медленно расширялись от удивления.
— Это рисунок Микеланджело, — подтвердил хозяин дома. — Он называется « Юность бегущая».
— Как красиво! Невероятно красиво! — благоговейно-восхищенным тоном произнесла Лалита.
Она поднесла к глазам второй рисунок. Это был детально прописанный пейзаж. Девушке показалось, что его можно было бы разглядывать часами.
— Этот рисунок сделан Питером Брейгелем, — пояснил лорд Ротвин. — Но мне кажется, что больше всего вам понравится третий.
На третьем рисунке была изображена головка ангела. Глядя на неземные черты лица, Лалита подумала о том, что теперь она знает, что такое истинная красота.
— Этот набросок сделан рукой Леонардо да Винчи, — пояснил супруг. — Это один из первых черновых вариантов, сделанных для картины, которую впоследствии назвали «Мадонна Скал».
— И это все… мне? — едва дыша, спросила Лалита. — Не могу этому поверить!
— Я бы хотел, чтобы вы ответили на мой вопрос, — произнес лорд Ротвин. — Взгляните на картину, которая висит над камином.
Картина принадлежала кисти Рубенса и, должно быть, стоила целого состояния.
— А теперь ответьте мне, что для вас дороже, законченное полотно Рубенса, прославленного художника, или те наброски, которые вы держите в руках?
Задумавшись на минуту, Лалита ответила:
— И то и другое замечательно, но… Лалита помедлила.
— Продолжайте, — попросил ее лорд Ротвин.
— Очевидно, это очень личное ощущение, но мне кажется, что наброски более одухотворенны.
Хозяин дома улыбнулся.
— Вы, очевидно, не знаете, что Вильям Блэйк, мой большой друг, а также великий художник и поэт, сказал однажды: «Не рисунок, а само вдохновение»?
— Нет, я, конечно, этого не знала, — прошептала Лалита, — но когда я смотрю на эти наброски, со мной что-то происходит, вернее, что-то происходит внутри меня.
Чувствуя, что она не в силах точно передать словами собственные ощущения, девушка продолжала:
— Мне кажется, что я рассматриваю эти рисунки не глазами, а душой. — И, смутившись, она добавила: — Вы, наверное, будете смеяться надо мной за мою слезливую сентиментальность.
— Я вовсе не смеюсь, Лалита, — начал неожиданно оправдываться лорд Ротвин. — Я хочу вам кое-что сказать.
При этом лорд Ротвин взял руки Лалиты в свои. Лалита не была уверена, но в прикосновении его пальцев, в тембре его голоса было нечто странное, что заставило ее настороженно ждать того, что должно было вот-вот произойти. Лалита подняла на супруга глаза и замерла, очарованная: он смотрел на нее так, как никогда не смотрел раньше. Так на нее не смотрел ни один мужчина. Девушка затаила дыхание.
— Лалита! — чуть слышно произнес лорд Ротвин. Неожиданно за спиной у говорящих распахнулась дверь, и дворецкий произнес:
— Сэр Вильям Найтон!
Еще какую-то долю секунды Лалита и ее супруг не могли осознать, что их уединение прервано и кто-то должен появиться. Но уже через мгновение он выпустил ее руку из своей, поднялся со стула, и таинственная нить, связывавшая супругов, оборвалась.
— Сэр Вильям! — воскликнул хозяин дома не очень радушно. — Я не ждал вас!
— Конечно не ждали, сэр. Я собирался навестить вас еще до вашего отъезда из Лондона.
Сэр Вильям Найтон подошел к лорду Ротвину, и мужчины уважительно пожали друг другу руки. Спокойный, порядочный, ненавязчивый человек, сэр Вильям с некоторых пор стал доверенным лицом регента, не говоря уже о том, что он был его лечащим врачом.
— Простите мне столь позднее вторжение в ваш дом, лорд Ротвин, — произнес гость, — но Его Высочество пожелал, чтобы я присоединился К нему в Брайтоне завтра, поэтому мне необходимо будет завтра же рано поутру отбыть из Лондона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52