— Ненавижу, когда женщины плохо танцуют, — говорил тогда нетерпеливо папа, если она сбивалась с шага.
Танцевать в переполненном зале было труднее, чем на островке паркета возле окна, но гораздо интересней. Корнелия взглянула на герцога сквозь очки. На его лице было нечто отстраненное и равнодушное, словно мысли ее партнера витали где-то далеко. Глядя на него, она вдруг почувствовала, как они близко друг от друга и как его рука крепко держит ее руку в тонкой белой лайковой перчатке, и от этого ее сердце забилось быстрее, и к горлу почему-то подступил комок.
На секунду ей показалось, что у нее начинается головокружение, и все же мысли ее были совершенно ясными, а во всем теле чувствовались легкость и опьянение, до сих пор ей неведомые. Как он красив, подумала она. Волосы, зачесанные назад со лба, придавали ему изысканность, твердый подбородок уверил ее, что перед ней решительный человек. А еще в нем угадывалась гордость и достоинство, которые напомнили ей об отце.
Тот тоже был горд. И даже в минуты веселья и легкомыслия благородство его происхождения никогда не терялось и не забывалось. Герцога весельчаком не назовешь, подумала Корнелия, но ей нравилась его серьезность.
Они танцевали молча, и когда вальс закончился, вернулись, так и не проронив ни слова, туда, где стояла Лили, в центр небольшой компании гостей, которые смеялись и разговаривали.
— Благодарю вас, — поклонился герцог Корнелии, затем повернулся и ушел.
— Тебе понравилось танцевать, Корнелия?
На губах Лили играла улыбка, но она была вымученной, а голубые глаза смотрели сурово.
— Да, спасибо.
— Ну что ж, не каждая девушка может похвастать, что свой первый танец на балу в Лондоне она протанцевала с самым известным холостяком Англии, которому проходу не дают. Тебе очень повезло, — строптиво заметила Лили.
— Он не стал бы танцевать со мной, если бы вы ему не велели, — ответила Корнелия и сама удивилась, отчего так больно произносить эти слова.
— Почему ваша племянница носит темные очки? — послышался вопрос.
Это была леди Рассел, вздорная красавица, которая имела обыкновение говорить все, что у нее на уме, не заботясь о том, приятно ли это ее слушателям или нет.
— Она повредила себе глаза на охоте, — ответила Лили. — Ничего серьезного, но она мне сказала, что ей велели носить очки еще несколько месяцев. Так досадно для бедного ребенка. Не зря я всегда полагала, что охота — опасное занятие.
— Это потому, что вы сами не охотитесь, Лили… по крайней мере на лис.
После этого послышался легкий смешок, но Лили, казалось, осталась совершенно невозмутимой. Она отвела Корнелию в сторону и представила ее множеству других дам, которые, сидя на позолоченных стульях вдоль стен зала, с осуждением наблюдали за танцующими парами, выискивая, к чему бы придраться.
Лили выглядела великолепно в платье из бледно-голубого шифона, обвившего ее стан бесчисленными воланами, а из украшений она выбрала подходящие по цвету диадему и ожерелье из бирюзы с бриллиантами. В целом зале нет такой красивой, решила Корнелия, и неудивительно, что как только начинался танец, молодые люди спешили со всех сторон пригласить ее тетю. Но вместо этого их принуждали танцевать с Корнелией, что они делали с большой неохотой и, подобно герцогу, не проронив ни слова, поскольку сказать им было нечего.
Двигаясь по залу, Корнелия заметила, что герцог исчез. Ни с кем другим он не танцевал. Один раз она мельком увидела, как он разговаривал с тетей Лили. Они, по-видимому, о чем-то спорили, и по выражению лица герцога можно было безошибочно утверждать, что он раздосадован. А чуть позже, к удивлению Корнелии, он подошел к ней в перерыве между танцами и пригласил пройти с ним поужинать. Прежде чем ответить, девушка посмотрела на тетю.
— Да, конечно, иди с герцогом, Корнелия, — сказала Лили.
— А вы разве не пойдете с нами? — поинтересовался герцог.
— Меня ждет испанский посланник, — ответила Лили. — Ступайте, дети мои, и развлекитесь.
Она держалась нарочито весело, даже Корнелия заметила это, но причин подобного веселья не понимала. Герцог предложил ей руку, и они присоединились к процессии знати, которая извилистой чередой спускалась вниз в огромную, отделанную деревом столовую.
Герцог отказался сесть за большой стол, где расположились самые важные гости, и они заняли маленький столик. Напудренные лакеи в ливреях, расшитых золотым галуном, принесли им шампанское, и Корнелия отпила немного из своего бокала. Ей и раньше доводилось пробовать шампанское, но отчего-то здесь у него оказался другой вкус, в этой богатой, сверкающей обстановке, так непохожей на дом в Роусариле, где они провозглашали тосты на Рождество или поднимали бокалы, когда какая-нибудь из лошадей выигрывала скачки.
— Вам нравится Лондон? — первое, что спросил герцог, заговорив с ней.
— Нет.
Ей не хотелось показаться несдержанной, но правда вырвалась, прежде чем она успела обдумать ответ. Герцог удивился.
— Я считал, все женщины любят веселиться на балах в разгар сезона, — сказал он.
— Я предпочитаю Ирландию, — ответила Корнелия. Она испытывала отчаянное стеснение. Никогда раньше ей не приходилось сидеть за столом вдвоем с мужчиной. Но это была не единственная причина. Присутствие герцога рядом заставило ее открыть в себе что-то новое. Каким-то странным образом Корнелия почувствовала себя счастливой — такого с ней давно уже не было. Она не могла проанализировать своих ощущений, только знала, она испытывает радостное волнение уже оттого, что сидит рядом с ним, пусть даже ей нечего сказать.
Им приносили еду, изысканные экзотические блюда сменялись одно за другим, таких Корнелия никогда не пробовала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78