На мгновение наступила тишина, а потом, поскольку Каролина молчала, леди Брикон произнесла почти умоляюще:— Вы ведь считаете, что Вейн счастлив, правда? Он владеет этим прекрасным замком, обширными поместьями и большим состоянием.— Его милость, должно быть, счастлив, — уклончиво ответила Каролина. — Как вы сказали, мадам, он столь многим владеет.— Да, столь многим, — повторила леди Брикон и вздохнула, — столь многим.В комнату вошла Доркас и взяла поднос с чайными приборами. Она зорко взглянула на хозяйку, и Каролине показалось, что она почувствовала: леди Брикон говорила на личные темы.— Вы устали, миледи, — сказала Доркас. — Мне кажется, мисс Фрай лучше уйти, а вашей милости вздремнуть перед обедом. Это вам пойдет на пользу.— Хорошо, Доркас, — согласилась леди Брикон и улыбнулась Каролине. — Перед тем, как вы спуститесь к обеду, дорогая, зайдите ко мне. И наденьте красивое платье. Юность проходит быстро — пользуйтесь ею.— Я постараюсь, мадам, — ответила Каролина. — Ради вас я надену что-нибудь покрасивее.В своей комнате Каролина наконец-то могла предаться размышлениям, но как она ни ломала себе голову, не могла объяснить поведение лорда Брикона за чаем. Она перебрала десятки возможных ответов, но отмела их один за другим. Она решительно отклонила мысль о том, что в юности лорд Брикон тайно заключил губительный для себя брак и теперь не мог избавиться от последствий своей ошибки. И все же, пока она одевалась, сведя брови в раздумье и растерянности, эта мысль возвращалась к ней вновь и вновь.Она хотела надеть одно из своих самых изысканных бальных платьев, но Мария запротестовала: это вызовет подозрение если не среди обитателей замка, то, по крайней мере, среди гостей. В конце концов, чтобы ее успокоить, Каролина выбрала более простое платье из тюля с вышивкой. На корсаже был прикреплен нежный букетик роз; дополнял платье вышитый шарф.Платье было прелестное, очень ей шло, и Каролина вошла в гостиную, где собирались к обеду, с полным сознанием своей красоты. Несмотря на то, что Каролина тщательно проверила список, она по-прежнему немного беспокоилась и, войдя, внимательно осмотрела прибывших. К своему облегчению, она обнаружила, что никогда не видела их раньше. Более того, было совершенно ясно, что они не вращались в обществе, признаваемом ее крестной матерью.В большинстве своем джентльмены были старше лорда Брикона.Судя по явной вульгарности их одеяния и поведения, они не относились к bon ton Светское общество (франц.)

.По их разговору было понятно, что их интересуют лишь азартные игры. Они говорили о кулачных боях, скачках и петушиных боях, словно это были их повседневные занятия. Каролину не удивило то, что в комнате для карт уже были зажжены свечи и расставлены столы.Особо интересных женщин тоже не было. Здесь присутствовало несколько кокетливых вдов, а также две-три дамы, прибывшие вместе с мужьями. Среди всех выделялась миссис Кларенс Пиггот-Роу — дама среднего роста с почти мужской внешностью, но ясным умом и, как Каролина узнала позднее, с репутацией самой лихой в ближайших трех графствах наездницы на охоте с собаками.За обедом было съедено и выпито невероятно много, но Каролина почти не ела. Джентльмен, сидевший за столом слева от нее, не дал ей скучать. Это был достопочтенный Томас Страттон, имя которого ей показалось знакомым.Мистер Страттон был одет в высшей степени модно. Плечи его фрака были подбиты настолько, что выглядели нелепо широкими; уголки воротника поднимались так высоко, что он едва поворачивал голову. На нем был полосатый жилет и фрак из очень хорошей материи ошеломляюще яркого синего цвета, украшенный рубиновыми и бриллиантовыми пуговицами. Говорил он так, как было принято у франтов: со скучающим видом, растягивая слова, но Каролина заметила, как часто глаза его загорались смехом, и поняла, что его манера держаться лишь поза и что в действительности он вовсе не такой blasй Пресыщенный человек, скептик (франц.)

, каким хотел казаться.Меланхолично взглянув на Каролину сквозь монокль, мистер Страттон почти не разговаривал до тех пор, пока не возымело действие превосходное вино лорда Брикона. После этого он разоткровенничался. Его история оказалась не совсем обычной.— Как шестой сын обедневшего дворянина, — рассказывал он, — я уже примирился с мыслью, что придется стать священником или отправиться на поиски счастья в колонии, но, когда мой дядюшка умер, он оставил мне свое состояние. Человек он был чертовски неуживчивый и разругался со всеми моими братьями. Ей-богу, он бы и со мной поссорился, если б я не держался от него подальше. Теперь я счастлив оттого, что богат, и несчастен оттого, что не знаю, чем занять себя. С детства меня приучили держаться в тени, быть смиренным и благодарным за малые подарки судьбы. Уверяю вас, они были весьма малыми! Ныне я так богат, что могу выполнить любой свой каприз, но, к сожалению, капризов у меня немного. Теперь, когда я могу принимать любые приглашения и сам приглашать кого угодно, светские приемы потеряли свою привлекательность. Когда невозможное становится возможным, пропадает всякий интерес. По правде говоря, я пресытился светским обществом прежде, чем успел им насладиться. Черт побери, я в ужасном положении, но никто не может дать мне совет, хотя я прошу об этом каждого. Каролина засмеялась:— А вы испробовали развлечения Лондона, сэр?— Ну конечно! Я провел так около года, но едва не умер от скуки. Когда я был бедным, мне приходилось быть приятным собеседником, чтобы так оплатить свой ужин, но среди богатых никто не пытается быть приятным ради других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99