— Хорошо, — сказала она. — Я поеду с вами в Гор и взгляну на вашего герцога. Но вы должны поклясться всем, что для вас свято, что не станете заставлять меня выйти замуж за кого бы то ни было, если я сама этого не пожелаю.
Наступило молчание. Олетта уже не сомневалась, что отец ей откажет, когда он внезапно сказал:
— Интуиция ни разу не подводила меня. Я обещаю тебе это, Олетта, окончательно и бесповоротно.
— Благодарю вас, батюшка.
Голос Олетты звучал нетвердо; внезапно она осознала, что не только не одержала небольшую победу, как ей представлялось, а, наоборот, сама вовлекла себя в неизвестное и пугающее предприятие. Ей отчаянно захотелось взять назад свое обещание, сказать отцу, что она не желает видеть герцога и внушать ему пустые надежды…
Но она не успела. Полковник поднялся из-за стола и сказал:
— Поторопись! Мы теряем время, а лошади уже ждут!
Слова, которые Олетта собиралась произнести, умерли у нее на губах.
— Да-да, разумеется, — сказала она. — Я задержу вас не более чем на минуту, только надену перчатки и шляпку.
Олетта выбежала из комнаты, а полковник, потирая лоб, медленно пошел за ней. Он думал о том, что похож в эту минуту на игрока, который поставил на последний номер, и лошадь вдруг рванулась вперед куда резвее, чем ожидалось. В то же время решиться на это было нелегко, и, идя по коридору, он признался себе, что боялся этого разговора.
Глава 2
Олетта провела бессонную ночь.
Лежа в уютной кровати в спальне, которую сама обставила по собственному вкусу, она размышляла о том, что попала в ловушку, вырваться из которой вряд ли удастся.
Олетта была достаточно умна, чтобы понять: ее визит к герцогу будет, по сути, обещанием свадьбы, от которого она уже не сможет отказаться.
Кроме того, она сознавала, что отец всегда жаждал более высокого положения, чем то, которое он занимал в графстве Ворчестер. На самом деле оно его раздражало. Его раздражало, что он сам и его жена, люди известные и уважаемые, все же не могли соперничать с благородными фамилиями графства. Граф Ковентрийский, например, был известен по всей Англии, и весь Ворчестершир уважал его как спортсмена и истинного джентльмена.
Были и другие представители дворянства — например, лорд Кэвендиш Бентик, брат герцога Портландского, гордящийся своими гончими, натасканными на лис; или лорд Дадли, который владел одним из самых больших домов в Англии, и граф Бошамп, которому принадлежало одно из самых старинных зданий.
Мать Олетты была американкой, и потому не видела разницы в том, сажают ее слева или справа от хозяина на званом обеде, но отца, например, оскорбляло, что он не имеет права вести к столу хозяйку дома или какую-нибудь именитую гостью. Конечно, по сравнению с их счастьем это выглядело мелко, но Олетта знала, что после того как мать умерла, а сама она стала богатой наследницей, амбиции отца росли день ото дня.
Теперь она начинала понимать, почему он так тщательно занимался ее образованием и больше двух лет готовил фурор, который она должна была произвести своим первым выездом в свет. Поскольку считалось, что девушке не приличествует показываться на людях до тех пор, пока она не дебютирует в свете, полковник Эшерст никогда не позволял дочери посещать достаточно крупные состязания или появляться на праздниках, где бывали не только девушки ее возраста. По этой причине Олетта довольно смутно представляла себе светскую жизнь. Если родители устраивали прием, Олетта пряталась за резной ширмой старинной Галереи менестрелей и подсматривала за гостями оттуда.
Тем не менее она понимала, что прием, на который пригласил их герцог, несмотря на уверения отца, будет вполне официальным. За исключением их двоих, его почтят присутствием весьма высокие гости, с которыми был знаком еще старый герцог; может быть, даже принц и принцесса Уэльские. Нет сомнения, что появление на нем полковника Эшерста с дочерью вызовет немало вопросов, и догадаться об истинной подоплеке этого визита никому не составит труда.
Олетта могла представить себе, как оскорблен будет герцог, если она откажет ему, а уж отец наверняка придет в ярость.
«Я не могу ехать в Гор, — твердила она себе. — Нужно найти повод отказаться, пока еще не слишком поздно».
Первое, что ей пришло на ум, — сказаться больной. Но она чувствовала, что отец оставит ее дома только в том случае, если она будет при смерти. Другого выхода она не видела — разве что сломать ногу или упасть с лошади и получить сотрясение мозга.
«Что мне делать? Что мне делать?» — вопрошала темноту Олетта. Под утро она забылась тревожным сном, а проснувшись, обнаружила, что вопрос все еще звучит у нее в ушах.
За завтраком отец был в прекрасном настроении. «Он принял приглашение герцога, — подумала Олетта, — и теперь с надеждой глядит в будущее». Накануне вечером у них были гости, и дочь с отцом не могли поговорить о текущих делах. Поэтому сейчас после нескольких фраз о погоде полковник Эшерст спросил:
— Олетта, ты не забыла, что сегодня вечером я уезжаю?
— Я помню об этом.
— Я обещал лорду Ладлоу навестить его и дать совет насчет лошадей, которых он недавно купил.
— Для вас это удовольствие, — машинально произнесла Олетта.
— Лошади — моя слабость, — признал полковник. — Поэтому от Ладлоу я поеду в Лондон. В Таттерсталле должен состояться аукцион.
— Большой?
— Не очень, — ответил полковник, — но там будет выставлен один жеребец, за которого я готов заплатить любые деньги.
— Позвольте мне поехать с вами. Полковник Эшерст покачал головой.
— На этот раз ничего не выйдет, — отозвался он. — Я приглашен на полковой обед, а значит, тебе придется побыть в одиночестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38