— Постараюсь в будущем вести себя осмотрительнее, — с улыбкой пообещал Лайл. — Примите мою сердечную благодарность, офицер!
— На этот раз нам просто повезло, но так бывает не всегда! — наставительно добавил полицейский и попросил: — Распишитесь здесь, пожалуйста!
Рейберн выполнил его просьбу и, протягивая руку, сказал:
— Надеюсь, что мне больше никогда не придется вас беспокоить. Еще раз благодарю вас!
— Я провожу вас, сэр, — предложил полицейский.
Они вышли в коридор, по которому как раз в это время несколько констеблей вели группу женщин. Все они направлялись к двери, за которой, по сведениям Лайла, размещался зал судебных заседаний.
— Опять эти суфражистки! — пояснил офицер, не дожидаясь вопроса Лайла. — Ну, мистер Кертис-Беннетт — это наш судья — живо с ними разберется! Он их просто на дух не выносит…
— Они и впрямь заслуживают наказания, некоторые их выходки просто возмутительны, — высказал свое мнение Рейберн.
— Да, сэр, вы совершенно правы, — согласился с ним полицейский. — А эти знаете что учудили? Устроили беспорядки на Даунинг-стрит и, наверное, разнесли бы в клочья дом премьер-министра, если бы мои ребята вовремя их не схватили!..
Лайл ничего не ответил — он просто потерял дар речи, ибо в этот самый момент мимо него в сопровождении двух полицейских прошла… Виола!
Как только леди Брэндон вошла в спальню, Виола поняла, что надо готовиться к самому худшему.
И не ошиблась.
Леди Брэндон стремительно пересекла комнату и, подойдя к падчерице, дала ей пощечину.
— Ах ты маленькая лгунья! — злобно прошипела она. — Ты говорила, что спрятала бомбу, а на самом деле и не думала этого делать!
Щека Виолы горела, но девушка из гордости не позволила себе ни уклониться от удара, ни закричать.
Она просто стояла и глядела на мачеху, и, несмотря на охвативший ее страх, взгляд Виолы был тверд.
— Ты опозорила меня перед моими друзьями! — бушевала леди Брэндон. — Ты подвела меня! Как тебе не стыдно?
Не было ни малейших сомнений в том, что она всерьез задета поступком падчерицы, и поскольку Виола отчасти могла понять ее чувства, она виновато прошептала:
— Простите меня, мадре…
— Одного я не могу понять, — резко продолжала леди Брэндон. — Мне удалось привлечь к нашему движению огромное количество женщин, так почему же, когда дело касается тебя, я терплю неудачу за неудачей?..
Она окинула Виолу презрительным взглядом и продолжала:
— Переоденься! Я собираюсь показать тебе, на что способны наши сторонницы в борьбе за свои идеалы. Может быть, хоть тогда ты, наконец, поймешь, что это — настоящие мученицы, для которых превыше всего свобода!
— Вы сказали — переодеться? — переспросила Виола. — А куда мы идем?..
— Увидишь, — лаконично отрезала леди Брэндон. — Надень что-нибудь простенькое. Мы будем лишь зрителями, а не участницами демонстрации!
С этими словами она вышла из комнаты, а Виола, вынужденная подчиниться приказу, сняла бальное платье и надела бледно-лиловое, единственным украшением которого служил скромный кружевной воротничок.
На талии платье было схвачено атласным темно-фиолетовым поясом, а довершала наряд девушки маленькая круглая шляпка без полей с лентами того же оттенка.
Переодеваясь, Виола со страхом думала о том, что ей, очевидно, предстоит увидеть весьма многочисленную демонстрацию. Однако в этот момент она вспомнила, что недавно был принят закон, по которому людные сборища в радиусе одной мили от палаты общин были запрещены.
Правда, суфражистки придумали способ, как, не нарушая установленных правил, все же добиваться своего. Большинство участниц акции останавливались в отдалении, а к зданию парламента посылалась группа из тринадцати человек — именно такое число демонстрантов допускал закон.
Спустившись в нижний холл, Виола обнаружила, что мачеха уже ждет ее.
В руках она держала коробку с воззваниями. Другая такая же была сразу вручена Виоле.
— Бери! — приказала падчерице леди Брэндон. — Надеюсь, хоть с этим ты справишься и не уронишь бумаги в грязь. Бог свидетель, как трудно добиться от тебя чего-нибудь путного!..
Не дожидаясь ответа, она выплыла из холла. Снаружи их уже ждала запряженная карета.
Виола покорно последовала за мачехой. Когда карета свернула с Керзон-стрит, девушка робко спросила:
— А куда мы направляемся?
— Кристабель говорит, что сегодня вечером группа женщин намеревается подать петицию премьер-министру. Как известно, заседание кабинета назначено на шесть тридцать. Таким образом, министрам придется пробираться в дом номер десять под крики наших сторонниц: «Предоставить женщинам избирательные права!»
— Неужели власти допустят беспорядки на Даунинг-стрит?.. — с замиранием сердца спросила Виола.
— Уж если мы захотим учинить беспорядки, то своего добьемся! — без колебаний ответила леди Брэндон. — А теперь о деле. Вокруг жилища премьер-министра всегда людно. Твоя задача, Виола, заключается в том, чтобы раздавать присутствующим наши воззвания. Поняла?
— Да, мадре, — покорно ответила девушка. Она понимала, что впереди ее ждет немало испытаний, однако приятно было сознавать, что в ближайшее время ей предстоит всего-навсего раздавать прохожим листки бумаги.
Правда, кинув взгляд на содержимое коробки, Виола, к своему ужасу, увидела, что большинство воззваний были составлены в весьма воинственном духе — они призывали женщин к открытому неповиновению правительству, а также к борьбе за предоставление им избирательных прав.
Экипаж катил все дальше, и вскоре они достигли Уайтхолла. Незадолго до поворота на Даунинг-стрит леди Брэндон приказала остановить карету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53