— Силы Небесные! Вы же должны знать, что за один вечер стали сенсацией в свете, и моя сестра восхищена вами!— Она была очень, очень добра, но вы не забудете сказать ей, что мне не… требуется больше… платьев?— Я сомневаюсь, что она послушает меня, — улыбнулся маркиз, — и я уже сказал вам, что я позабочусь о Питере.— Но… я не хотела, чтобы это было таким образом, — воскликнула Гермия. — Он не должен стать для вас… источником дополнительных затрат.— Я запомнил то, как вы сказали мне когда-то, — ответил маркиз, — что за деньги нельзя купить счастья и материальные вещи не являются главными.— Теперь вы повторяете мне мои собственные слова в совсем другом смысле, который я не подразумевала, — ответила Гермия. — После того что вы сделали для меня и моей семьи, я чувствую… неловкость, беря от вас… еще большее, и я знаю, что папа и мама почувствовали бы то же самое.— Вы хотите сказать мне, что чувствуете себя слишком гордой, — сказал маркиз, — но у меня тоже есть гордость, и я отказываюсь оценить мою жизнь стоимостью нескольких платьев и бала, который мне все равно пришлось бы дать.Гермия молчала. Она лишь смотрела вверх на него, и маркиз резко проговорил:— И не вмешивайтесь в мои планы! Я люблю их строить и исполнять и не могу позволить, чтобы их разрушали бунтующие молодые женщины, чьи идеи отличаются от моих.Гермия рассмеялась.— Вы вновь пытаетесь напугать меня! Но я отказываюсь пугаться! Этой ночью я думала о том, что Дьявол был сначала Архангелом, который затем пал с Небес, и теперь, совершенно очевидно, он пытается взобраться обратно на Небеса по лестнице Иакова.— Я вовсе не ангел, — резко возразил маркиз, — и вполне доволен собой, каков я есть.Так что не пытайтесь причислить меня к лику святых!— Мне вовсе не нужно этого делать, — сказала Гермия. — У меня такое чувство, что и без моих усилий вокруг вашей головы уже виден сияющий нимб, а у плеч вырастают крылья.— Если это и так, — быстро сказал маркиз, — то это — результат магии, которой вы оплели меня. Недаром я чувствую, что все, что я пью, содержит магическое снадобье, а в каждом углу дома таятся колдовские чары?— Какая прекрасная идея! — воскликнула Гермия. — Это была бы добрая магия, магия, которая приносит счастье и дает вам все, чего вы сами желали бы себе!— Не знаю, не знаю! — задумчиво заметил маркиз.Затем Гермия поблагодарила его вновь и побежала наверх в свою комнату писать письмо Питеру.Маркиз, думала девушка, очень добр, и она чувствовала себя весь оставшийся день как будто окутанной золотым светом.Когда Гермия спустилась вниз, одетая в изысканно прекрасное платье, которое, она надеялась, приведет его в восторг, она увидела Хиксона, поднимающегося из вестибюля с вечерней накидкой маркиза, перекинутой через его руку.Ей показалось странным, что он несет ее наверх, и она остановилась, чтобы спросить:— Добрый вечер, Хиксон. Его светлость в гостиной?— Нет, мисс, — ответил Хиксон. — Я думал, что его светлость сказали вам, что не будут ужинать сегодня дома.— Не будет ужинать здесь? — переспросила Гермия. — Но ведь сегодня у нас званый ужин.— Да, я знаю, мисс, но его светлость уже давно обещал побывать в Карлтон Хауз, прежде чем его королевское высочество отправится в Брайтон завтра.— Я понимаю, — сказала Гермия, — но я надеюсь, что он будет позже на балу, куда я приглашена.— Если и будет, мне кажется, было бы ошибкой для его светлости оставаться на балу надолго, и, поскольку он будет без накидки, он может простудиться, — ответил Хиксон точно таким же тоном, которым могла озабоченно говорить няня.Гермия улыбнулась:— Его светлость чувствует себя намного лучше. Он сам сказал мне это сегодня.— Все равно ему следует проявлять осторожность, — настаивал Хиксон.Поскольку камердинер был так же озабочен, как и она, Гермия добавила:— Я страшно боюсь, что те, кто напал на него в прошлый раз, могут попытаться сделать это вновь.— Совершенно верно, мисс, — согласился Хиксон. — Но его светлость не желает думать О себе, и когда я говорю ему, что мистер де Виль убьет его прежде, чем попадется, он только смеется.Гермия испуганно вскрикнула.— Вы действительно так думаете?— Да, мисс, — сказал Хиксон. — Мистер Рошфор уже попытался однажды, и он попытается вновь, запомните мои слова!— К-как можем мы… остановить его? — спросила, запинаясь, Гермия.— Попытайтесь вы поговорить с его светлостью, мисс. Меня он не слушает, говорит, что я — старый хлопотун, но что толку хлопотать после смерти человека! Вы должны что-то предпринять, пока это не произошло.— Да, конечно, — согласилась Гермия, — но что я могу сделать?Хиксон глубоко вздохнул.— Я не знаю, мисс! Я кладу заряженный пистолет на ночь рядом с кроватью господина, но он говорит мне, что любой, кто захочет напасть на него в его спальне, должен быть либо пауком, либо мухой, чтобы влететь в его окно.Хиксон произнес это с горечью в голосе, но Гермия и сама знала, как он обожает маркиза.Она была так же встревожена, как и он, предчувствуя, что нападение, не достигшее цели в прошлый раз, рано или поздно повторится вновь.— Берет ли его светлость пистолет с собой, когда прогуливается верхом? — спросила она.— Я предложил это, но его светлость говорит, что он портит форму его костюма! — ответил Хиксон. — Однако в фаэтон кладется пистолет, когда его светлость путешествует на дальние расстояния.Хиксон помедлил, прежде чем добавить:— Но тем, кто напал на его светлость, нужны не его деньги, а его жизнь!Гермия вскрикнула от ужаса, но они не могли продолжить свой разговор, поскольку оттуда, где они стояли, было видно, что уже прибывают гости.Идя к гостиной, где ожидала ее леди Лэнгдон, Гермия чувствовала, что все ее возбуждение от ожидания вечера пропало, как только ей стало известно, что маркиза на нем не, будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46