Словно обиженный ребенок, Алета стремилась домой.
Ей хотелось уехать сейчас же, сию же минуту, и оказаться в Линге, где все было так знакомо.
В Венгрии она испытала чувства, которых не ожидала.
Она понимала, что это та страсть, которая при­ходит с любовью и является частью этой любви.
Когда эта страсть касается души, случается нечто божественное.
«Я должна уехать, – подумала девушка, – что бы там ни говорил мистер Хейвуд».
Управляющий быстро принимал решения и, не­сомненно, уже решил, каких лошадей он хочет купить.
Все остальное будет вопросом цены и тех уси­лий, которые необходимы, чтобы переправить ло­шадей в Англию.
«Как только он проснется, я скажу ему, что хочу уехать», – решила Алета.
За окном все еще было темно, но звезды уже начинали гаснуть.
Алета раздвинула занавески и встала у окна, ожидая, пока на горизонте не появятся первые лучи зари.
Когда это произошло, было еще слишком рано, чтобы поговорить с мистером Хейвудом.
«Я покатаюсь верхом», – решила Алета. В последний раз она сядет на лошадь в Вен­грии.
После этого она постарается забыть и дикие скачки, и яростные чувства, которые пробудил в ней князь.
Алета с отчаянием сказала себе, что уже ни­когда не увидит его снова.
Она выйдет замуж по расчету, но теперь ей все равно и она согласится на любого мужа, кото­рого выберет ей отец.
Было очень горько сознавать, что для того, чтобы все изменить, достаточно одного – ска­зать князю Миклошу, кто она на самом деле.
Но, как бы убедителен он ни был, Алета ни­когда больше не сможет верить в его любовь, верить в то, что он действительно любит ее.
«Будь он одним из тех крестьян, которых мы видели вчера на дороге, я вышла бы за него за­муж и мы счастливо жили бы в маленьком доми­ке, любя друг друга и своих детей».
Однако это было всего лишь игрой ее вообра­жения.
Это было так же нереально, как венгерская романтика, как прекрасный дворец. Он был слишком красив, слишком изящен, слишком по­хож на сон, чтобы стать тем основанием, на кото­ром можно построить будущее без истинной любви – любви, которую князь назвал всепог­лощающей.
Однако она оказалась не настолько сильна, чтобы заставить его пожертвовать своей гордос­тью и гордостью семьи.
– Я должна уехать! – воскликнула Алета и начала одеваться.
Она чувствовала, что не может быть спокой­на, пока находится в стенах дворца – слишком уж близко от нее был князь.
Вероятно, когда она вернется с прогулки, он уже уедет, как и собирался вчера вечером.
Они никогда больше не увидятся, подумала Алета, и взмолилась о том, чтобы как можно ско­рее позабыть его.
Она надела тонкую блузку и юбку для верхо­вой езды.
После этого девушка взяла в руки жакет и задумалась.
Вчера было жарко, и ей казалось, что сегод­няшний день окажется еще жарче.
В этом случае ей не понадобится ничего, кро­ме блузки, ведь девушка собиралась скакать дол­го и быстро,
Никто ее не увидит.
Она крепко сколола волосы на затылке и не стала надевать шляпу.
Одевшись, она очень тихо вышла из комнаты, чтобы никто не услышал.
Алета прошла по коридору к черной лестнице, чтобы не встречаться с дежурившим в холле ла­кеем.
Посмотрев в зеркало, она увидела, что ее лицо сильно побледнело, а в потемневших расширен­ных глазах затаилось страдание.
Девушка чувствовала себя так, словно в ее сердце вонзились сотни стрел.
Она без труда нашла дверь, к которой князь провел ее в день ее прибытия, когда они ходили смотреть конюшни.
К тому времени, как Алета оказалась у коню­шен, солнце уже сияло вовсю, золотя окружаю­щий мир.
Девушка отыскала конюшенного мальчика, де­журившего ночью, и приказала ему оседлать Ньила, того жеребца, на котором она ездила накануне.
Когда жеребец был оседлан, появился еще один грум и спросил, не нужен ли девушке сопровож­дающий.
Алета достаточно знала венгерский, чтобы объяснить, что она поедет недалеко и хочет быть одна.
Она заметила, что грум удивился, но не стал настаивать на своем, как поступил бы Хевиц.
Алета выехала из конюшен на великолепном сером скакуне.
Она заставляла себя не думать ни о чем, кро­ме жеребца, на котором ехала верхом.
– Теперь я позабуду все, кроме тебя, – сказала она Ньилу.
Алета выехала из паддоков и поскакала туда, где находились луга.
Поднимающееся солнце уже разбудило бабо­чек, которые суетились над цветами и, как вчера, легкими облачками поднимались из-под лошади­ных копыт.
Потревоженные приближением всадницы пти­цы вспархивали с места и взлетали в небо.
Ньил был полон сил, и Алета дала ему пол­ную свободу.
Он скакал вперед упругим галопом, и девушка чувствовала себя так, словно летела на птице.
Они скакали и скакали до тех пор, пока Алета не почувствовала, что боль, сжимавшая ее грудь, чуть отпустила.
Солнце светило прямо ей в глаза.
Алета подумала, что красота вокруг – это некое утешение для ее скорбящей души.
Задумавшись, она ехала все дальше и дальше.
Внезапно она увидела впереди двух всадников.
Ей вовсе не понравилось то, что они вскоре окажутся рядом, потому, что на какое-то время ей удалось уйти в мир, где она была совсем одна.
Девушка уже почти решила повернуть назад, но внезапно она заметила во всадниках что-то знакомое.
Внимательно посмотрев в их направлении, Але­та с ужасом поняла, что один из них – барон.
Он ехал на огромном черном жеребце, лучшем во всех его конюшнях.
Грум позади него также сидел на лошади, пре­восходившей по размерам обычную.
Алета больше не сомневалась – это был тот самый человек, которого она вовсе не желала ви­деть.
Она поняла, что барон тоже узнал ее.
Всадники все еще были далеко, но Алета раз­глядела, как один из них хлестнул кнутом жереб­ца и заговорил с грумом, который поскакал вслед за хозяином, держась чуть позади него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36