– Когда ты стояла у балю­страды королевского дворца, тебя окружало сия­ние, и я сразу понял, что в мире нет никого прекраснее тебя!
На мгновение князь закрыл глаза руками, а потом произнес:
– С тех пор я не спал и думал только о тебе. Дни и ночи напролет твой образ пребывал со мной, пока я не решил, что меня преследует твой дух.
Он на мгновение умолк и добавил голосом, в котором звучало страдание:
– Потом ты вернулась, и вначале я был не­вероятно, непостижимо счастлив просто потому, что ты была со мной.
Его голос стал глуше.
– Все остальное ничего не значило для меня. Я только ждал момента, когда я смогу обнять тебя и целовать так, чтобы, в конце концов, мы могли думать только друг о друге.
Алета хотела сказать, что мечтала о том же самом, но князь продолжал:
– Нет нужды говорить, что ты ездишь вер­хом лучше любой другой женщины, которую я когда-либо видел. Тебя можно сравнить разве, что с императрицей – но, впрочем, это не важно.
Бросив на нее долгий взгляд, он сказал:
– Дело не в том, как ты ведешь себя, что говоришь или о чем думаешь. Это некая боже­ственная искра, горящая в тебе, искра, которую я искал и о которой мечтал без надежды когда-либо встретить ее наяву.
Алета могла бы сказать то же самое и о нем.
Ей хотелось разрыдаться и умолять князя не разрушать то прекрасное чувство, которым была их любовь. Но она не смогла произнести, ни слова.
Князь снова заговорил:
– Если бы я сделал тебя своей женой, – а ради этого я готов отдать душу! – я не смог бы сделать тебя счастливой. Вдвоем с тобой мы очу­тились бы в раю, но жить нам пришлось бы в самом обычном мире.
Глубоко вздохнув, он добавил:
– Моя семья никогда не простила бы мне того, что они сочли бы мезальянсом. Каждый день ты мучилась бы, зная, что они говорят, делают и думают о тебе.
Он сделал паузу и продолжил:
– Я не смог бы защитить тебя, и постепенно, подобно капле, точащей камень, этот мир разру­шил бы нашу любовь.
Князь выпрямился, словно став выше, и за­вершил свою речь:
– Вот почему, дорогая моя, я уезжаю завтра, и никогда больше не встречусь с тобой.
Отчаяние, звучавшее в его голосе, едва не за­ставило Алету броситься к князю и обнять его.
Ей хотелось сказать ему, что им не придется страдать, что несколькими словами она может за­ставить беду исчезнуть.
Пока она пыталась подобрать подходящие сло­ва, князь произнес:
– Прощай, мой прекрасный дух, Я буду мо­литься, чтобы Господь защитил тебя, и чтобы в один прекрасный день ты нашла мужчину, кото­рый будет любить тебя так же, как я, и отдаст жизнь за то, чтобы ты никогда не страдала.
На мгновение князь задержал взгляд на лице девушки. Затем он опустился на колено, взял в руку край ее платья и почтительно поцеловал его. Алета смотрела на него в крайнем смятении. Когда князь поднялся на ноги, она заговорила голосом, совсем не похожим на ее собственный: – Миклош… подожди… я… я должна рас­сказать тебе…
Она не успела договорить. Князь уже ушел. Он открыл дверь оранжереи и исчез в окру­жающем мраке.
Алета смотрела ему вслед. Она закрыла глаза руками.
Неужели это произошло на самом деле?
Неужели князь Миклош признался, что лю­бит ее?
И в то же время он не женится на ней.
«Я должна… рассказать ему, – подумала де­вушка. – Я расскажу ему, что он… ошибся… что его семья примет меня… и мы будем вместе… и станем счастливы…»
Она сделала шаг к открытой двери.
Внезапно в душе девушки поднялась гордость, о которой она не подозревала. Алета останови­лась.
Если Миклош действительно был так прони­цателен, если он, как и говорил, мог читать мысли и чувства девушки и слышал каждый удар ее сер­дца, почему же он не увидел правду?
Почему он не понял, что в жилах Алеты течет такая же голубая кровь, как и в его соб­ственных?
Почему он не догадался, что ее семья значит в Англии столько же, сколько Эстергази значат в Венгрии?
Он должен был понять, он должен был почув­ствовать, что Алета не та, за кого себя выдает.
Девушка не знала, сколько времени она про­стояла среди орхидей, под светившими сквозь стек­ла оранжереи звездами.
Вспомнив, что ей пора возвращаться во дво­рец, она двинулась медленно, словно во сне.
Только сейчас она поняла, что прекрасный сон кончился.
Мужчина ее мечты подвел ее.
«Если он действительно так хорошо понимал меня, он должен был догадаться, что я – это я и что мое родословное древо, в сущности, ничего не значит».
Она достигла бокового входа во дворец и про­скользнула на второй этаж.
В бальном зале все еще играл цыганский ор­кестр, и звучали голоса и смех.
Алета пошла в свою спальню.
Она не стала звонить горничной, которая была наготове, чтобы помочь девушке раздеться.
Вместо этого Алета непослушными, словно чу­жими руками сняла свое прекрасное белое платье.
Капли росы все еще блестели на цветах.
Девушка вытащила из волос цветы и позволи­ла им упасть на пол.
Ей понадобилась целая вечность, чтобы раз­деться и нырнуть в постель.
Только задув свечу и оказавшись в темноте, она зарылась лицом в подушку и дала волю слезам.
Это были слезы отчаяния, но плакала она не оттого, что потеряла Миклоша и собственное сердце.
Князь разрушил ее мечту.
Глава 7
Алета отчаянно рыдала до полного изнеможения.
После этого она лежала без сна, думая о том, что ее хрустальный замок рухнул.
Больше никогда в жизни она не станет меч­тать о мужчине, который полюбит ее ради нее самой.
Случившееся с ней с точностью до наоборот отражало ее прежние опасения.
В Англии отец уверял ее, что она выйдет за­муж потому, что является, дочерью герцога.
В Венгрии князь решил, что она недостаточно родовита для его семьи и его любовь не выстоит в схватке с предубеждениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36