« Если я уеду, то возможно… никогда больше его не увижу», — думала она.
И оттого, что она была еще очень слаба, и оттого, что любила его, слезы потекли у нее по щекам.
Позже, когда Эрайна поела, потом поспала, потом поела еще раз, она почувствовала себя настолько хорошо, что уже не хотела оставаться в постели.
Маркиз не приходил повидаться с ней, и она подозревала, что он ушел на рыбалку.
Но она хотела знать наверняка, и когда экономка пришла ее проведать, спросила:
— Где же маркиз?
— Он скоро вернется домой, м'леди. Пошел ловить рыбу с утра, пока вы еще спали, но я-то знаю, что его светлость придет повидать вас, как только явится домой.
Экономка ушла, и Эрайна поднялась с постели, чтобы причесаться перед туалетным столиком. Девушка взглянула на себя в зеркало.
Она ожидала увидеть осунувшееся и напряженное лицо: ведь вчерашнее происшествие вряд ли могло прибавить ей красоты.
Ничего подобного! Глаза ее казались большими и яркими, кожа — очень белой, волосы падали на плечи пышной волной, и она была бы неискренней, если бы отказала себе в привлекательности.
Подбодренная собственным отражением, она вернулась в постель на все еще нетвердых ногах, легла и стала ждать.
Немного погодя в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел маркиз.
При виде его глаза у Эрайны так и вспыхнули, она даже слегка задохнулась — впервые она увидела его в килте. И подумала, что со спорраном на поясе и в обычной твидовой куртке с кожаными пуговицами он все равно выглядит великолепно.
Он подошел к постели и взял ее руку в свои.
— Я мог бы и не спрашивать, чувствуете ли вы себя лучше, — произнес он своим глубоким голосом. — Ваш вид говорит сам за себя.
— Лучше… мне гораздо лучше. Совершенно ни к чему лениться и лежать в постели.
— Надо поберечь себя.
У Эрайны возникло странное ощущение, что губы их говорят одно, а глаза — совсем другое. Маркиз присел к ней на постель и спросил:
— Вы достаточно окрепли, чтобы рассказать мне, как это произошло?
Эрайна смутилась. Ей казалось неловким рассказывать, что та женщина решила убить ее, потому что хотела заполучить маркиза.
Тогда маркиз, чтобы облегчить ей задачу, заговорил сам:
— Я ни на минуту не поверил, что вы одна отправились на веслах в море.
— Их было… двое… двое мужчин, — решилась начать свой рассказ Эрайна. — Я вышла в парк. Искала… вас.
Маркиз смотрел ей в лицо и слушал молча, не перебивая.
Эрайна рассказала, что услышала в кустах, как ей почудилось, крик животного, что ее ударили по голове, она потеряла сознание и очнулась уже лежа на дне лодки.
— Сейчас у вас голова болит? — быстро спросил маркиз.
— У меня небольшой синяк, — ответила Эрайна, — потому что волосы смягчили удар. Я уложила их в пышную прическу, чтобы выглядеть элегантной для…
Она замолчала, сообразив, что едва не высказала нечто разоблачительное.
Ей нелегко было говорить вполне естественно, пока маркиз держал ее за руку.
Его прикосновение вызывало в ней странное и незнакомое до сих пор ощущение: словно бы солнечные лучи пробегали вверх по рукам и проникали в грудь.
Она понимала, что это любовь. Она всего лишь смотрит на него, а сердце бьется так неистово… Она боялась, как бы он не догадался об ее чувстве.
Трудно представить себе что-то более унизительное, чем если бы маркиз узнал, что она полюбила его, в то время как она — за спасение матери — всего лишь играет роль по его просьбе. Нет, она должна быть предельно осторожной.
Уже более поспешно она пересказала ему, о чем говорили мужчины в лодке, пока она лежала на дне.
Она пересказала то, что они болтали о «ее милости», и пальцы маркиза крепче стиснули ее руку.
Уже не запинаясь, рассказывала Эрайна, как они выбили затычку и уплыли, как лодка почти до краев наполнилась водой и начала тонуть, а сама она бросилась в воду и поплыла в сторону замка.
— Как вы могли плыть так долго? — спросил маркиз.
— Я постоянно плавала в озере вместе с папой, когда мы жили в деревне, — ответила Эрайна, — но никогда на такое большое расстояние… и в холодной воде.
— Это было очень, очень смело с вашей стороны! Я не знаю женщины такой умной и храброй, как вы.
— Я должна была… спасти вас, — вырвалось у Эрайны.
— Меня? — спросил маркиз. — Или себя?
— Дело вовсе не во мне, — ответила Эрайна. — Я понимала, что если я умру, ваш отец принудит вас… жениться на леди Морэг, а это сделает вас несчастным.
— И это огорчало вас? — ласково произнес маркиз.
Эрайна вдруг почувствовала, что больше всего на свете желает, чтобы он был счастлив. Она не в состоянии была подарить ему это, но, по крайней мере, могла помешать тому, чтобы он стал несчастным.
Девушка молчала, и спустя минуту маркиз сказал:
— Я хочу, Эрайна, чтобы вы мне ответили, почему это огорчило бы вас.
— Вы были так добры ко мне… и я считала долгом помочь вам.
— Вы уже помогли мне, а когда я поднял вас на берегу, и вы положили голову мне на плечо, я понял, что вы счастливы быть со мной.
Голос у него был низкий и глубокий, в нем звучала незнакомая до сих пор Эрайне молящая нота… Эрайна крепко сжала его руку.
— Я думала, что… умерла, но когда вы дотронулись до меня, я ожила снова.
Маркиз молчал; его молчание показалось Эрайне странным, и она взглянула на него.
Глаза их встретились, и девушка вздрогнула от необычного и неизведанного ощущения, охватившего ее с такой силой, что она почти задыхалась.
— Быть может, я ошибаюсь, — спустя несколько секунд заговорил маркиз, — но мне кажется, Эрайна, что вы любите меня.
Он смотрел ей прямо в глаза, и невозможно было не сказать ему правду.
— Да… я люблю вас, — прошептала Эрайна, — и хочу помочь вам, но я никогда не стану вам обузой, и как только вы велите мне уехать, я поступлю, как обещала, не причинив никаких хлопот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44