Первые несколько секунд лежал не двигаясь и, не чувствуя присутствия Майи, думал сразу о двух вещах. Причем обе были не очень симпатичными. Во-первых, привычный уклад становился с ног на голову, что само по себе не могло не вызывать раздражения. Второй же неприятностью, и, на мой взгляд, самой главной, было то, что мы с Майей из слаженного дуэта становились, если можно так выразиться, «артистами сольного жанра». И если в рабочее время я кое-как мог мириться с этим обстоятельством, то, представив горечь одиночества в столь интимные предрассветные и послезакатные часы, хотел выть волком.
Всё же пересилив эмоции, обуревавшие мою нежную душу, занялся делами. В полусонном состоянии, а потому машинально проделал весь гигиенический комплекс и выбрался наружу.
Гос-с-споди ты Боже мой! Теперь понимаю, почему гемоглобинозависимые не могут вести нормальный образ жизни днем. С моими обостренными чувствами каждый квант света, каждый децибел оказывались лишними. В буквальном смысле слова. Шарахаясь из стороны в сторону, я втянул голову в плечи и, пройдя несколько кварталов, присел на скамейку.
Впервые в жизни меня обуял непреодолимый смертельный ужас. Я не решался поднять взгляд, страшась разглядеть в совсем недавно привычном дневном мире какие-то жуткие видения. Меня бросало то в жар, то в холод. Кашлянув, я испугался звука собственного голоса. И как в не очень отдаленном во времени, но всё же канувшем в Лету полгода назад прошлом, вдруг захотелось позвать на помощь. Конечно, в мои годы рановато думать о Вечности. Да и судя по тому, что писали, пишут и будут писать о таких, как мы, у любого инициированного есть вполне реальные шансы обратиться к ней на «ты». Но ощутив всепоглощающий, сшибающий с ног и уносящий стремительным потоком дневной свет, я чувствовал себя не в своей тарелке.
«И это только раннее утро, — мелькнуло в голове. — А что же случится со мной и с Майей в жаркий летний полдень? Когда солнце стоит в зените и от пронизывающих насквозь лучей плавится асфальт?» Мелькнувшую было мысль взлететь отбросил как непродуктивную. Во-первых, в таком ужасном состоянии я бы просто разбился. Во-вторых, соображения конспирации занимали не последнее место.
Майя, расположившаяся на наблюдательном посту с вечера, находилась не так чтобы очень далеко. По ночным меркам. Но вот днем… Покатав в голове думку вернуться и доехать до места на машине, я всё же решил взять такси. Ибо возвращаться, как известно, плохая примета. Да и мало ли что. Где-то же придется ее оставить.
Выйдя из салона, я окинул взглядом двор. Вполне обычный, каких в городе тысячи. Люди спешили по своим ранним делам. Кто-то, держа за руку, вел детишек в садик. Ребята постарше с ранцами за спиной бежали в школу. Дворники, чьи места в последнее время позанимали переселенцы из южных республик, делали свое дело, иной раз переговариваясь на незнакомом языке и белозубо улыбаясь.
Такая привычная, повседневная картина. И никому из этих людей невдомек, что в мире существуют такие, как я. Да что там я! Пусть и гемоглобинозависимые, но мы всё же люди. У нас с Майей вполне обычные матери, и никто из нас ни разу не слышал семейных историй, рассказывающих о чем-то подобном. А вот существование Старика наводило на очень серьезные размышления. Так же, как и таинственного Санатория под Москвой. Согласитесь, что иметь лабораторию по созданию призраков и заставлять привидения работать на правительство — это не укладывается ни в какие рамки. Не лезет ни в одни ворота, если хотите.
Хуже всего то, что за прошедшие полгода Асмодей не удосужился ничего объяснить. И, пару раз наткнувшись на вежливое, но очень красноречивое молчание, я оставил бесплодные попытки.
Фургон стоял напротив подъезда. Постучав в дверцу, я оказался внутри. Майя, удобно развалившись в кресле, смотрела на экран монитора, наблюдая, как жена фигуранта пытается накормить завтраком трехлетнюю девочку. Обернувшись ко мне, она насмешливо поинтересовалась:
— Ну, как самочувствие?
— Хреново, — промямлил я.
— То-то, — резюмировала чертовка. — Я ж тебе говорила, давай меняться до восхода солнца. А то уперся, как ба… прости, Господи, — запнулась она. — Я, видите ли, мужчина, и будет по-моему. — Я насупился, и она сменила гнев на милость. — Ладно, Игорек, у дяди ученого сегодня библиотечный день, так что задача у тебя проще некуда. Сиди, пялься в экран и, если что, сообщи Ольге.
Пожав плечами, я на всякий случай кивнул. Она принялась наштукатуривать лицо противоожоговой гадостью и с каждым мазком теряла милые и привычные черты пусть бледной, но семнадцатилетней девчонки, становясь на добрый десяток лет старше. И даже приблизившийся к естественному — для нормальных, — цвет лица не делал ее краше.
— Ты на такси?
— Угу-м.
— Ладно, до вечера. — Майя легонько коснулась губами моей щеки. — Так ты не будешь возражать, если я приду чуть позже?
— Согласен, — буркнул я.
Собственно, весь сыр-бор разгорелся из-за моего детского упрямства. Разозлившись на Майю за то, что та выцыганила себе ночную смену, я настоял на том, чтобы мое дежурство ограничивалось светлым временем суток. Конечно, вообще-то я выигрывал несколько часов, но рисковал испортить отношения с напарницей. Да и как ни крути, а она права — меняться лучше после наступления темноты. Майя вышла наружу, и я услышал сдавленный стон. Да-а, не позавидуешь… Я поудобнее уселся во вращающемся кресле и включил электрочайник, приготовившись хлебать кофе. Вообще-то человек привыкает ко всему. А я, будучи в какой-то мере сверхчеловеком, нисколько не сомневался, что смогу адаптироваться к новым обстоятельствам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107